А потом я вижу Стол.

Для директоров стол – это как тюнингованный «Мицубиси-Кольт» с легкосплавными дисками, покраской под металлик и огромной хромированной выхлопной трубой для быдлана – то есть огромный символический член, которым можно помахать, чтобы показать собственную важность. Если хочешь понять начальника, смотри на его стол. И вот Стол Биллингтона требует писать себя с большой буквы. Как трон средневекового короля, он создан, чтобы внятно говорить бедняге, которого сюда призвали: «Владелец этого предмета мебели выше тебя». Когда-нибудь я напишу учебник по выведению характера человека по его имуществу; пока скажу только, что этот пример громко орет – мания величия.

Пусть у Биллингтона самомнение размером с авианосец, но даже он не настолько тщеславен, чтобы оставить стол пустым (это значило бы, что он вроде как бездельник) или захламить бессмысленными безделушками (которые указывали бы на смехотворную пошлость). Это стол серьезного человека. На нем стоит рабочий (смотрите, я работаю!) компьютер, а на другой стороне – телефон и галогеновая лампа. Еще один предмет вызывает у меня неприятное потрясение, когда я узнаю узор на нем: миллионы людей о таком не подумали бы, но владелец этого предмета мебели использует матрицу сдерживания Бельфегора-Мандельброта второго рода в качестве коврика для мыши, что делает его либо высококлассным адептом магии, либо маньяком-самоубийцей. В общем, диагноз подтверждается. Это стол очень амбициозного сумасшедшего, склонного идти на безумный риск. И он не стыдится, он хвастается этим – и явно свято верует в альфа-самцовые демонстрации статуса посредством мебели.

Макмюррей жестом останавливает меня на ковре перед Столом.

– Жди здесь, босс придет через минуту. – А затем указывает на изломанную конструкцию из стали и тонкой черной кожи, которую мог бы принять за кресло только Ле Корбюзье: – Садись.

Я с опаской сажусь и не удивился бы, если бы стальные наручники вдруг выскочили из скрытого отделения и пристегнули меня к подлокотникам. Голова раскалывается, меня бросает одновременно в жар и холод. Я кошусь на Макмюррея – надеюсь, небрежным, а не запуганным взглядом. В Прачечной инструкции по поведению в полевых условиях самым преступным образом умалчивают о том, как себя вести, если ты вдруг оказался в плену на борту яхты безумного миллиардера-некроманта. Ну, кроме обычного строгого наставления сохранять все чеки по расходам при исполнении.

– Где Рамона?

– Не помню, чтобы я разрешал тебе задавать вопросы.

Макмюррей смотрит на меня через свои очки в тонкой стальной оправе до тех пор, пока у меня на спине не вырастают сосульки.

– У Эллиса есть особая необходимость в сотруднике такого… типа. А я – специалист по управлению таким персоналом. – Пауза. – Пока вы запутаны, с ней можно будет совладать, так что нет нужды от нее избавляться.

Я сглатываю. Во рту пересохло, пульс стучит в ушах. Не так все должно было быть: она должна была остаться в убежище, работать передатчиком! Макмюррей понимающе кивает.

– Не стоит принижать и вашу собственную ценность для нас, мистер Говард, – говорит он. – Вы для нас не только удобный рычаг. – У него на поясе тихонько жужжит пейджер. – Мистер Биллингтон идет сюда.

Дверь позади Стола открывается.

– Ага, мистер Б… Говард.

Биллингтон входит и решительно садится в черное офисное кресло за Столом. Судя по развороту плеч и улыбке, которая играет у него на губах, Эллис в отличном настроении.

– Я так рад, что вы смогли приехать сюда сегодня вечером. Полагаю, вечеринка моей жены пришлась вам не совсем по вкусу?

Я разглядываю его. Биллингтон – обходительный, самодовольный сукин сын в смокинге, и на миг на меня накатывает почти неодолимое желание двинуть ему в нос. Мне удается его сдержать: громила у меня за спиной означает, что на это у меня будет только один шанс, а последствия повредят Рамоне в той же мере, что и мне. Но искушение все равно велико.

– Мне поручили сделать ставку на вашем аукционе, – говорю я, сохраняя невозмутимое лицо. – В похищении не было нужды, и это может подтолкнуть моих работодателей к тому, чтобы пересмотреть свое весьма щедрое предложение.

Биллингтон хохочет. Точнее, неприятно хихикает на высокой ноте.

– Да бросьте, мистер Говард! Вы же не думаете, что я до сих пор не знаю про жалкие два миллиарда, на которые пытается поймать меня ваш начальник? Увольте! Я не дурак. Мне все известно о вас и о вашей коллеге, мисс Рандом, а также о команде наблюдения и разведпункте, которым командует Джек Гриффин. Я даже помню вашего начальника, Джеймса, еще по старым временам, когда он не был призрачной фигурой за сценой. Я знаю куда больше, чем вы думаете. Более того, я знаю все.

Ого-о. Если он говорит правду, все очень усложняется.

– Тогда что же я здесь делаю? – спрашиваю я в отчаянной надежде, что он блефует. – Если уж вы такой всеведущий и всемогущий, зачем вообще похищать меня, не говоря уж о Рамоне, и тащить нас на свою яхту? – О судьбе Рамоны я могу только гадать, но мне не приходит в голову другое место, где ее могли бы держать. – Не говорите только, что вам больше заняться нечем, кроме злорадства; вы же пытаетесь закрыть многомиллиардный аукцион, верно?

Биллингтон смотрит на меня своими странными, змеиными, глазами, и я вдруг холодею: деньги – последнее, что его сейчас интересует.

– Вы здесь по ряду причин, – добродушно говорит он. – Опохмелитесь?

Он приподнимает бровь, и громила бросается к серванту.

– Я бы не отказался от стакана воды, – признаюсь я.

– Ха! – Он кивает своим мыслям. – Видимо, архетип еще не вошел в полную силу.

– Какой архетип?

Макмюррей откашливается:

– Босс, мне нужно об этом знать?

Биллингтон бросает на него холодный взгляд.

– Нет, не думаю. Хорошая реакция.

– Тогда я пойду и проверю, как там Рамона? А потом отполирую нактоуз или проверю узлы на вантах.

Макмюррей быстро исчезает за дверью. Биллингтон задумчиво кивает.

– Умный подчиненный. – Он приподнимает бровь, глядя на меня. – Это полбеды, знаете ли.

– Полбеды?

– Держать корабль на плаву. – Громила вручает Биллингтону бокал виски, ставит передо мной стакан с минералкой, а затем возвращается на свое место у двери. – Если подчиненные достаточно умны, чтобы оказаться полезными, они придумывают, как стать незаменимыми: как забраться повыше, как говорите вы, бритты. Если они слишком глупы, чтобы быть полезными, они просто черная дыра в расписании. Все корпорации работают на экономике внимания – сверху донизу. Вам стоит брать пример с Макмюррея, мистер Говард, если вы когда-нибудь вернетесь в свою пыльную государственную контору. Он великолепный старший полевой агент и ценный сотрудник для своих работодателей. Ни один менеджер в здравом уме его не уволит, потому что ему нравится полевая работа и он не проводит в офисе столько времени, чтобы поставить ногу на эскалатор к повышению. И он об этом знает.