— Какие у нас планы, крошка? Штурмовать дворец? — Эслентейн вроде бы и шутил, вот только взгляд у него при этом был очень серьезный. А его темнокожий друг хмурился и оглядывался по сторонам, будто ожидал нападения. Один Синдр был спокоен и уверен в себе, как всегда.

— Сначала надо найти настоящих убийц. — Я тоже нахмурилась, потому что понимала, насколько это будет сложно, ведь нам придется еще и скрываться, значит, нужны свои люди во дворце.

На-арис? Она предана мужу… И даже если я ее запугаю, внушу, что Ра-аброн в опасности, она все равно пойдет к нему и все расскажет. Но, кажется, я знаю, чем она мне может помочь.

Гармира? После того, как она чуть было не призвала на помощь? Практически предав меня?.. Нет, точно не она. Особенно после того, как Синдр ее оглушил.

Ва-аршес? Ее появление во дворце вызовет подозрения…

Значит, придется связаться с придворными, которые были преданы моему отцу, а сейчас — в опале, пусть и не такой глубокой, как Тха-арис.

— Гномы очень хотели получить дракона. Так сильно, что наняли илитиири, когда люди не справились. Им не нужен был любой дракон, они хотели получить именно тебя.

Я обернулась и несколько раз моргнула, пытаясь сфокусироваться на Тариене. В моей голове еще прокручивались варианты, кого я могла бы сделать своими глазами и ушами во дворце. И есть ли смысл встречаться с На-арис. Поэтому я не сразу уловила, что именно он сказал.

— Меня? Почему именно меня?

— Маинстин знала больше, я — мало. Возможно, гномы хотели дракона, потерявшего способность обращаться. Это могло быть связано с видением твоей сестры. Похожее предсказание мы уже слышали от нашей пророчицы, когда уходили эльфы.

Я растерянно перевела взгляд на Эслентейна, чтобы убедиться, что он не улыбается. Но мужчина был собран и серьезен.

— Такими вещами не шутят, — напомнила я Тариену на всякий случай.

— Ледяные грани! Предсказание… — раздался тихий шепот у меня за спиной.

Тха-арис точно не способен на шутки, я его и улыбающимся-то давно уже не видела.

— Кто-то из делегации гномов упоминал о предзнаменовании конца света, связанном с бескрылым драконом… Ка-арис! — Меня резко развернули, и я оказалась лицом к лицу со своим побледневшим женихом. — Ты пришла сама или… прилетела… Ты прилетела на драконе, да?

— Конечно. — Я начала злиться, потому что всегда относилась к видениям Гармиры как к блажи, на которую не стоит обращать внимания. И вот… К тому же опять всплыли гномы!

— Чахла, ты ему или сама скажи, чтобы он от тебя руки убрал, или я скажу. Мало не покажется!

Я сначала повернулась к Синдру, потом посмотрела на взволнованного Тха-ариса и решила, что гномы от нас уже никуда не денутся, вместе с предсказаниями, а вот худой мир между моим женихом и моим же чудовищем мне просто необходим. Временный, плохенький, но мир.

— Так… Тха-арис — мой жених, мы должны были пожениться еще лет через пятьдесят-шестьдесят, но, возможно, это придется сделать раньше. То есть…

Тут я замялась, глядя на вытянувшееся лицо чудовища и обдумывая, как бы так пояснить, что я вот прямо сейчас замуж выходить не намерена. Ни за кого! Хотя, а чего тут обдумывать? Иногда прямая правда самое правильное решение.

— Если бы я не сбежала, то уже была бы женой, но теперь… — Ледяные грани! Как же это трудно, оказывается, всего лишь сказать, что я собираюсь пойти против воли отца. Против его посмертной воли! — Короче, я пока не готова. Вот. Я встретила другого мужчину… — Уф! Да, чудовище расслабилось, но зато напрягся Тха-арис. — И… Я… Мне… — Р-р-р-р-р! Даже руки вспотели от напряжения, и говорю едва слышно, трусиха. Какая из меня королева Теспарии?! — Мне надо разобраться в своих чувствах, вот! Я хочу выйти замуж по любви, а не из уважения. Это детей можно…

Теперь я слишком разговорилась, и остановиться вовремя не удалось. По-моему, Тха-арис прекрасно понял недосказанную мною фразу.

— Детей?.. — Глаза моего жениха гневно сверкнули.

Мы уставились друг на друга, гипнотизируя и словно пытаясь передать ментально не только эмоции, но и мысли. И их было очень много.

Да, я была рождена в любви и в законном браке, а Тха-арис — вне брака и в страсти, которая очень быстро отгорела. Драконице сложно любить человека, пусть даже с толикой драконьей крови. Они так быстро старятся… Как и… орки… Ледяные грани! Не хочу думать об этом, не хочу… Родители должны быть рядом как можно дольше, а Тха-арис своего отца практически не знал. Вся его сыновья преданность досталась моему. И…

Вот только в человеческом облике ментальное общение невозможно. Поэтому пришлось все же использовать слова.

— Ты ведь меня не любишь, а значит, наши дети в любом случае родятся лишь в уважении…

— С чего ты решила, что я тебя не люблю?! Я был с тобой рядом с самого твоего рождения. Я наблюдал, как ты росла, как взрослела, как…

— Ты ни разу не сказал мне об этом! Ни разу!

Глупейшая ситуация…

Синдр:

Нет, я не тупой, просто не хотел задумываться, что у этого нового белобрысого могут быть какие-то права на поганку. На мою поганку. И вот она сказала об этом четко и ясно. А потом… Потом добавила:

— Я встретила другого мужчину. А ты меня все равно не любишь, значит, наши дети родятся лишь в уважении…

И мне сразу стало легче дышать. Но не надолго. Потому что этот спасенный на мою голову взял и выпалил:

— С чего ты решила, что я тебя не люблю?!

А поганка покраснела, глаза в сторону отвела и пролепетала:

— Ты ни разу не сказал мне об этом! Ни разу!

И тут я вспомнил, что тоже ни разу не сказал, что люблю. Кикиморы меня свари, а как иначе это чувство называется? Ну не просто же так я ради нее даже в горы приперся, хотя мог посадить на дракона и помахать рукой вслед. Нет же, хочу убедиться, что она самозванца прогонит, спокойно тут устроится, даже этого вон… заботиться хочу о ней выучить. Выходит, или меня еще в Фрайдере так по голове приложило, что до сих пор нормально соображать не могу, или оно самое… как у папаши моего к мамке. Любовь. Надо ж было так вляпаться-то!

Ка-арис:

— Значит, так! Все признания отложим до лучших времен. — Я внимательно посмотрела на Тха-ариса, возмущенного и виноватого одновременно, потом перевела взгляд на застывшего, словно он увидел что-то страшное, Синдра. Я даже обернулась и огляделась, чтобы убедиться, что вокруг все спокойно. Потому что выглядело мое чудовище очень странно. Но когда я уставилась на него, выразительно сверля взглядом, он проморгался и согласно кивнул:

— Давай отложим. Вечером устрою тебе лучшие времена: костер разведу, ужин приготовлю, спальный мешок достану, тогда и будем признаваться.