от злости она начинала жалеть, что на самом деле не застрелила тех мужчин: тут Лили понимала ее как никто.

– Я способна сама себе помочь, – сказала Бет. – Вы мне не нужны. Ступайте домой к своей воспитательнице. Женитесь на ней, живите обычной скромной жизнью. И никогда сюда не возвращайтесь.

Теперь разозлился и Блэк, что случалось с ним редко. И этим явно порадовал Бет.

– Вы идиотка, черт бы вас побрал! Я единственный, кто хочет вытащить вас, и не потому, что вы мне платите. Я действительно этого хочу. Если вас признают виновной, ваша жизнь закончится.

– И что? Я вам никто. Убирайтесь.

Он не сдавался.

– Я не отступлю. Если вы этого не сделаете, убийца останется на свободе и сможет совершить новые преступления. Тот, у кого пистолет. Тот, кто писал записки и застрелил двух мужчин. Это ведь женщина, правда? И вы ее знаете. Если это не вы, Бет, она продолжит убивать людей, пока ее не остановят. Вы хотите быть к этому причастны?

– Убирайтесь, – повторила Бет.

– Бет…

– Убирайтесь.

Он ушел. Бет смотрела на него, чувствуя, как захлопывается очередная дверь, как отмирает часть ее души. Сжав пальцами холодный тонкий матрас, она подумала: Я не останусь здесь до конца жизни. Тут он ошибается. А Лили больше никогда никого не убьет.

Бет об этом позаботится.

Она в тюрьме, арестованная по обвинению в двух убийствах, а ее адвокат – дома, с женой и детьми. Она одинока, на самом дне жизни, у которой может быть еще не одно такое дно, если предположить, что остаток дней ей придется провести за решеткой. По всему выходит, это худший момент в ее жизни.

Зато теперь Бет Грир впервые в жизни точно знала, что делать.

Шесть дней спустя Бет привели из камеры в помещение с несколькими складными столами, разделенными перегородками из грязного стекла. К каждому столу был привинчен большой черный телефон, провод от которого прятался в пластиковом коробе, чтобы им нельзя было никого задушить. В нескольких кабинках, сгорбившись над телефонами, сидели женщины в тюремных робах – они говорили с адвокатами, мужьями или детьми. Голоса людей в комнате были тихими и напряженными, а воздух – как и везде здесь – пропах по́том.

Все думали, что тюремная жизнь сломает Бет. Даже Рэнсом, неплохо ее знавший, уже не был так уверен в своей подзащитной. Закончив напыщенную речь, он спросил, что ей принести: книги, подушку, еще одно одеяло?

– Не позволяйте всему этому вас сломать, – обеспокоенно сказал он. – Люди за вами наблюдают. Именно этого они и хотят. И ради всего святого, не откровенничайте с сокамерницами.

Не дождутся. Бет попросила Рэнсома передать свитер и книгу «Моби Дик», которую давно хотела прочитать. Книга всегда казалась ей слишком толстой и скучной, но именно такое чтение идеально подходит для тюрьмы. Целыми днями она вникала в невероятные описания китов, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Единственным, по чему она скучала так отчаянно, как матери скучают по детям, был алкоголь.

В тюрьму ей звонили редко. Рэнсом всегда являлся лично, а больше никого, кроме Лили, у нее в этом мире не было. До этого звонка было только еще два, и оба раза на том конце бросали трубку, как только она подходила к телефону. Поэтому Бет знала, что Лили не дремлет. Она ведет свою игру.

В этот раз, подняв трубку, Бет услышала знакомый голос Лили, приглушенный и далекий, словно по рации.

– Готова поспорить, ты больше не сладкая, – сказала она.

Бет подумала, что готова к такому повороту – Лили не устоит перед искушением позвонить. Но первым, что она вспомнила, услышав голос сестры, был тот день, когда они с Марианой отправились во «Врата рая». Из всех двадцати трех лет жизни тот день был единственным, который Бет хотела бы вернуть, если бы могла. От этой мысли у нее перехватило дыхание: боль и гнев подступили к самому горлу. Впервые после ареста ее затопила волна ярости.

– Чего ты хочешь? – спросила Бет.

– Как тебе там? – спросила Лили. Она казалась оживленной и беззаботной. – Признаюсь, мне интересно, что такое тюрьма. Наверное, там не так плохо.

– Приходи – сама увидишь.

Лили рассмеялась:

– Тебе там страшно? Ты всегда была такой трусихой, Бет.

Раньше, до всех этих смертей, слова Лили обидели бы ее. Но теперь ей уже не шесть лет, и они ее даже не задели. Она чувствовала только ледяное спокойствие и уверенность, что Лили ее недооценивает.

Слабость Лили – возможно единственная – заключалась в том, что она считала себя умнее других. В частности, умнее Бет.

– У меня было много времени на размышления, – сказала Бет. Словно это обычный разговор. Потому что в мире Лили все так и выглядело.

– Говори, – сказала Лили.

– Я вспоминала ночь, когда умерла наша мать.

Ответом было молчание.

– Как ты думаешь, кто из нас ее убил? – спросила Бет единоутробную сестру. – Ты или я?

В трубке снова промолчали.

Они никогда это не обсуждали. Не было времени. С тех пор Лили два года бывала в доме Гриров наездами. Появлялась, когда ей нужны были деньги, оставалась до первой ссоры с Марианой, затем снова уезжала. В отсутствие Лили Мариана не находила себе места от беспокойства. И всегда радостно встречала дочь.

Бет лишь беспомощно за всем этим наблюдала. Мариана не хотела слышать правды о Лили. Что та – манипулятор, использующий людей. Что она не любит Мариану так, как любит ее Бет. Что когда сестра отсутствует, где-то наверняка погибают люди. Но доказать ничего из этого было невозможно, как невозможно было найти Лили, когда та действительно хотела исчезнуть. Однако Бет знала сестру, знала, что, когда Лили охватывает холодная ярость, кому-то суждено погибнуть.

– Она просто одинока, – снова и снова повторяла Мариана, защищая Лили. – Все эти приемные семьи. Она изголодалась по материнской любви.

Это я изголодалась по материнской любви, хотелось закричать Бет; шестилетняя девочка внутри нее все еще страдала. Но это было бы бесполезно – Мариана ее не слышала: она только-только мучительно осознала себя как мать Лили. Большего ей было не выдержать.

Бет молчала ради душевного равновесия матери. А Лили всегда обижала мать, не скупясь на резкие слова и обвинения. Посмотри на себя. Что с тобой не так? Я тебе безразлична. Так было всегда. Почему ты каждый год отсылала меня?

Однажды вечером Лили и Мариана кричали друг на друга, и по лицу Марианы текли слезы. Ты меня бросила! – орала Лили, а Бет беспомощно стояла в дверях гостиной, понимая, что не может их остановить.