Капитан Александров присел на корточки, достал из кармана сотовый и подсветил фонариком.

След обуви молодого фотографа ложился поверх другой дорожки следов, с четкими краями, тоже, очевидно, свежими. Эти шли прямо по середине дорожки, петляли – вроде бы тянулись к скиту, упирались прямо в забор. Но точно такие же следы вели и от забора в сторону пролеска.

Кто-то недавно приходил в скит и тут же ушел из него. Капитан Александров приложил к одному из них руку и измерил по осевой линии – примерно полторы его ладони. Получается, 44-45 размер ботинок. Очевидно, след был мужским – об этом говорили не только размер обуви, но и ширина шага. При чем, по направлению к скиту шаг был шире, а отпечатки чуть смазанные. Такое могло быть, если человек торопился. А вот обратно он шел медленно, и был нагруженным – отпечаток оказался заметно глубже, глина под подошвами разъезжалась и отпечаток чуть смазывался. Криминалисты, конечно, скажут больше – и рост человека, и вес, и дефекты обуви, и особенности походки. Для Макса сейчас было важно понять, что именно происходило на этом небольшом пятачке в течение последних 3-4 часов.

Он выпрямился, пригляделся. Возможно, в лесополосе была стоянка, используемая обитателями скита. То есть приехавший ночью человек – а след был тоже свежий, не осыпавшийся – мог привезти продукты или воду, например. Странно, что ночью. «Надо проверить», – отметил про себя, возвращаясь к исследованию следов.

Рядом Макс обнаружил еще один отчетливый след, на этот раз одиночный, но достаточно четкий. Небольшой, возможно, принадлежавший женщине или подростку. Скорее, все-таки, женщине – на отпечатке четко выделялось углубление от небольшого каблука.

Макс вернулся в ограждению, внимательно осмотрел место в заборе, в которое упирались следы. Бросалось в глаза, что калитка выполнена так, словно ее прятали от посторонних глаз.

– Угу, а чего это у нас тут? Лаз? – он усмехнулся, с удивлением поцокал языком.

Плотно подогнанные друг к ругу доски почти скрывали проход. Никаких звонков или ручки с внешней стороны. Калитка отпиралась изнутри.

Макс огляделся. С противоположной стороны рва обнаружил несколько грязных бревен – их можно было бы подставить к забору и, встав на них, перепрыгнуть через него. Пробраться в поселок скрытно – отличная возможность: можно понаблюдать истинную жизнь послушниц. Но он вряд ли пронесет бревна так, чтобы не повредить следы на насыпи, криминалисты за это голову оторвут. Значит, этот вариант отпадает сам собой. Принцип «не навреди» действует не только у медиков.

На дне канавы Макс заметил корягу. Цепляясь за сухую полынь, спустился вниз, вытянул ее наверх. Коряга оказалась крепкая, с «вилкой» на конце.

Макс закрепил один конец в лунке в земле, второй упер в ограждение скита. Понимая, что коряга выдержит его один раз, потер ладони. В тот самый момент, когда капитан Александров уже шагнул на корягу, чтобы дотянуться до верха забора и перемахнуть через него, сотовый в кармане разразился серией сигналов принятых сообщений.

Макс чертыхнулся, достал телефон из кармана.

Десяток фото этого самого места, дорожки следов, поляны с разбросанным по краям мусором и негодным скарбом и голосовое сообщение:

– Макс, я нашел Карину, ее куда-то увозят. – Тяжелое дыхание Рафаэля. – Машина… Черт, далеко, не вижу марку. Внедорожник. Темный. Кажется, черный или вроде того. Я бегу за ней, надеюсь перехватить… С северной стороны скита есть тайная калитка и проход через насыпь, там парковка. Иду по следам внедорожника. Слышишь?

Макс посмотрел на время отправки сообщения – двадцать восемь минут назад.

– Да бли-ин…

Если Каринка там, то что с Аделией?

Он развернулся, в один прыжок перебрался через забор, напрямую направился в домик настоятельницы – калитка оказалась прямо за ним. Толкнув дверь, ворвался внутрь, напугав находившуюся внутри женщину.

– Где она?

Послушница выронила веник, ахнула, отшатнулась. Взгляд забегал, метнулся к окну. Макс прикрикнул:

– Орать не вздумай, где Ефросинья?!

– Так нет ее, – послушница развела руками.

Макс заметил беспорядок в избе, перевернутые лавки, сдвинутый к стене стол и сломанный стул, скомканные половицы, распахнутое нутро погреба. Решительно шагнул к женщине, сгреб в кулак полы распахнутой на груди женщины куртки и притянул к себе:

– Я не спрашиваю здесь она или нет, я спрашиваю, где она. Говори!

Женщина перехватила его руку, повисла. В глазах загорелось недоброе:

– Так не отчитывается она перед нами. Кто мы такие, чтобы матушка докладывала, по каким делам отбывает?

– Слушай, ты, верно, не поняла. Отсюда вывезено тело моей сестры. И это видел свидетель. Ефросинью посадят, и тебя вместе с ней как пособницу, поняла?

Женщина испуганно моргнула:

– Да я-то что? Я-то при чем здесь? На заимку, наверняка поехали, некуда больше.

Макс отпустил женщину, кивнул:

– Проводишь меня.

– Так я дороги не знаю, не была там ни разу. Вот Клавдия знает, ее и бери… – Женщина подняла с полу веник, принялась за уборку.

Макс жестом остановил ее:

– Ничего не трогать здесь. Выходи. Покажешь мне эту Клавдию.

Выпроводив женщину в сени, задержался в дверях.

– Ада, ты здесь? – В ответ тишина. Макс осторожно обошел комнату, заглянул в подпол. Предчувствие скреблось в груди, капитан Александров отгонял от себя панику. Захлестнет – голова работать перестанет, толку тогда от него…

На столе заметил прикрытые ворохом бумаг ампулы и использованный шприц. Макс стянул рукав свитера до костяшек пальцев, уголком ткани, чтобы не смазать возможные отпечатки пальцев на стенках и на брошенных на столе бумагах, аккуратно толкнул ампулу – прочитать название на ней. Мощный транквилизатор. Если такую ампулу ввести щуплой девчонке вроде Карины, можно на сутки вырубить ее.

– Ч-черт…

Решительно вышел их комнаты. Послушница уже торопилась по дорожке к трапезной, испуганно оглянулась на шум открывшейся двери и припустила еще быстрее. Макс нашел взглядом навесной замок, закрыл дом, а ключ положил к себе во внутренний карман куртки.

Сбежав по ступенькам, в несколько прыжков догнал женщину, подхватил под локоть.

– Правильно, надо поторапливаться.

– Помогите! Ольга! – послушница закричала, заупрямилась.

Макс волоком втянул ее в трапезную.

– Кто здесь Клавдия? – окинул взглядом притихших послушниц. Он насчитал их двадцать пять. Аделии, Карины и Млады, девушки, приходившей в Аде ночью, среди них не было. Он подтолкнул женщину к сестрам, повторил: – Кто из вас Клавдия?!

Одна из послушниц, слева от пустующего места во главе стола, очевидно, принадлежавшего Ефросинье, встала: