– Трясешься, как овечий хвост, ротмистр? – судовольствием протянул замаскированный. – Ладно, и свяжем, и синяки отэтого самого сапога я тебе лично обещаю… Пошел!

– И все же… – сказал Бестужев. – Где гарантиисохранения нам жизни?

– Не дури, – судя по тону, говоривший поморщилсяпод маской. – Тебе что, на бумажке написать гарантии? Где я тебе возьмуздесь бумагу… да и какой от нее толк? Не трясись. Уцелеет твоя поганая шкура.Не по доброте душевной, а оттого, что руки пачкать неохота. Ну, валяй!

Бестужев, старательно изображая непреходящий испуг передпистолетным дулом, приблизился к ящику – и, оказавшись на миг спиной кналетчику, послал Пантелею многозначительный взгляд, молясь про себя, чтобы тотпонял его правильно.

Наклонился, стал вытаскивать простой деревянный колышек,просунутый в железную петлю вместо замка. И передернулся от истошного вопля –но в следующий же миг ощутил острую радость: правильно понял Пантелей,самородок медниковской обработки! Работать начал!

Вопя, воя, причитая и всхлипывая, Пантелей ползал на коленяхперед охранявшим всю группу налетчиком, по лицу у него катились натуральнейшиеслезы, а в голосе не было ничего, кроме животного страха:

– Родненькие, помилосердствуйте, подневольные мы!Отпустите душу на покаяние, Христом богом клянусь, уйду из охраны! Только неубивайте, миленькие!

Он упал на бок, подпрыгивая в этой нелепой позе всем телом,дергаясь, валялся у ног налетчика, от растерянности даже не отодвинувшегося.Потом тот неуверенно тронул Пантелея носком сапога:

– Эй, заткнись!

– У него падучая, – быстро сказал Бестужев,выдергивая колышек и поднимая крышку. – Теперь не остановить…

– Черт с ним, пусть воет, – бросил через плечонапарнику тот, что говорил с Бестужевым. – Ну, доставай пулемет, тебе ужени к чему, а нам в хозяйстве пригодится…

– Берите, – сказал Бестужев, отступая на шаг.

Замаскированный заглянул в ящик, за собственные деньгизаказанный Бестужевым у столяра. И оторопел на миг – как любой, кто вместоожидаемого ручного пулемета, о наличии которого твердо знал из верныхисточников, вдруг узрел ржавую железную трубу и еще какой-то скобяной хлам,положенный для тяжести…

– Бей! – рявкнул Бестужев.

Тот, что стоял над Пантелеем, опустив пистолет, явно не знало приеме, с помощью которого лежащий способен вмиг сшибить с ног стоящего. ЗатоПантелей этот прием прекрасно знал – и в мгновение ока претворил в жизнь, такчто налетчик, нелепо взмахнув руками – он успел нажать на спуск, но пуля ушла впотолок, – опрокинулся навзничь, стукнувшись затылком об пол, и на неготут же насели Пантелей с Сеней. Буквально в этот самый миг Бестужевраспрямился, словно отпущенная пружина, согнутой левой ладонью подшиб запястьеврага, уводя его вправо, – а выпрямленной, как дощечка, правой, наоборот,ударил по пистолету, направляя его влево. Послышался отчаянный, нечеловеческийвопль – пальцы налетчика вмиг оказались то ли вывихнуты, то ли сломаны, смотряпо его невезению, пуля зыкнула далеко слева от Бестужева, а там «Бергман»вывалился из руки…

Молниеносно и безжалостно Бестужев нанес удар локтем в лицо,подцепив носком сапога ногу противника.

Тот полетел назад, мотая руками, все еще вопя отболи, – и, потеряв равновесие, головой вперед вывалился в раскрытую дверьтеплушки. Мелькнуло оскаленное лицо, разорванный криком рот, тело мотнулосьнелепо, тряпично – и исчезло под колесами, снизу послышался жуткий, тут жеоборвавшийся вопль.

Выхватив браунинг, заткнутый сзади за ремешок, Бестужеводним взглядом оценил ситуацию. Его филеры крепко держали поверженногопротивника, заломив ему руки за спину, уткнув физиономией в пол. Стражники таки сидели в своем углу – то ли полагали, что это и далее входит в их задачу, толи просто потеряли голову.

– Свяжите его быстренько! – распорядилсяБестужев. – Вон веревка! Живо! И приготовьтесь, сейчас тряхнет!

Убедившись, что пленник надежно связан, он кивком велел Сёмедостать маузер, прянул в угол, подпрыгнул и ухватился за вычурный, начищенныйрычаг стоп-крана. Рванул его, повиснув всей тяжестью.

И тут же уцепился за деревянную решетку – машинист послушноотреагировал, затормозив на всем ходу согласно профессиональному условномурефлексу, всех бросило к задней стенке, пленник покатился по полу, как сноп,остальные едва на ногах удержались.

Спрыгнув на насыпь, Бестужев крикнул:

– Прикрывайте огнем!

И, распластавшись на жесткой зеленой травке, вскинулпистолет, навел на паровозную будку. Оттуда высунулась голова, за ней появиласьрука с пистолетом – но над головой хлестко зачастили выстрелы из маузера. Семенне зацепил высунувшегося, он и не ставил перед собой такой задачи, – нозвонкое цоканье пуль по металлической стене будки способно было произвестидолжное впечатление. Так и вышло: голова проворно спряталась.

– Выходи, бросай оружие! – крикнул Бестужев,подперев левой ладонью руку с пистолетом. – Ваши уже арестованы, бомбамизабросаю!

Со стороны будки раздался выстрел, явно сделанный наугад,вслепую, пуля прошла так высоко над головой, что Бестужев даже не услышалхарактерного зыканья. И сам два раза выстрелил по стене будки, рядом с окошком.Пули срикошетили с противным визгом. Повинуясь взмаху руки Бестужева, Семенвыпрыгнул на насыпь, залег, прижимая к плечу деревянную кобуру-приклад.Бестужев кивнул – и они выпустили по парочке пуль.

Потом, завидев какое-то шевеление на той стороне, Бестужевопустил голову к самой земле и увидел меж колесами, как на той стороне путеймелькают бегущие ноги – две пары. Тут же выпустил в ту сторону всю обойму,не особенно и стараясь попасть, перевернулся на бок, проворно загнал новую.Прислушался.

Стояла тишина, нарушавшаяся неподалеку хрустом ломаемыхветок. Потом из будки послышался вопль:

– Не стреляйте за ради Христа! Они в тайгу убегли!

Приходилось рисковать… Вскочив на ноги, держа пистолетнаготове, Бестужев ринулся к паровозу, вмиг взлетел по железной лесенке.Человек в кителе паровозного машиниста лежал на гладком полу, от страха пытаясьвцепиться в него растопыренными пальцами. На тендере, на куче угля, лежалчумазый кочегар, прикрывая руками голову, судя по всему, живехонький.

Облегченно вздохнув, Бестужев прикрикнул:

– Ну, чего разлеглись? Живо, крутите рычаги или как таму вас полагается… Задний ход со всей возможной скоростью! Пока не вернемся ксоставу! Сёма, побудь с ними… – крикнул он, высунувшись в окно.

Соскочил и побыстрее вернулся в теплушку, где стражники ужепришли в себя настолько, чтобы подобрать с пола карабины. Поезд тронулся, задверью замелькали сосны. Присев на корточки, Бестужев сорвал с пленникакапюшон, кратко пояснив: