– Нельзя ли, тем не менее, взглянуть на анонимный доноспо его поводу?

– Какой еще? А… Возьмите у Польщикова, я у негооставил, а он наверняка сохранил – он служака аккуратный, хоть и фатальноневезучий… Но говорю вам со всей уверенностью: вздор!

– Но ведь, простите, получается некаяфантасмагория, – сказал Бестужев. – Все близкие к вам люди внеподозрений – и Мельников, и Енгалычев, и Гнездаков… а меж тем мы имеем дело снесомненной утечкой сведений из ближнего круга…

– Вот и ищите, – сварливо бросил Иванихин. –За что же вам платят жалованье, вешают кресты и дают льготное чинопроизводство?Личность предателя – для меня полнейшая загадка, Леонид Карлович. В конце концов,свет не сошелся клином на ближнем круге. Иначе можно дойти до того, чтоподозревать станете и меня. Да-с! Некоторые, не будем называть имена,соизволили и меня включить в список подозреваемых. Великолепная родиласьверсия: Иванихин, будучи членом партии «Народная свобода», крадет сам у себязолото, чтобы финансировать партию… Чушь в кубе. На партию я даю открыто, истолько, что украденное золото на этом фоне предстает мелочишкой… Что вы таксмотрите? За время, что мы с вами путешествовали в одном купе через всю Россию,вы, по-моему, успели изучить мои взгляды… Коих я, кстати, не считаю нужнымскрывать, как вы успели, должно быть, убедиться… – Он налил себе еще«лекарства» и жадно выпил. – И повторяю вам снова: Россия-матушка больна.Опасно и тяжко. Это служителям чистой науки, вроде господина Менделеева, вольнофантазировать насчет небывалого экономического подъема. А на взгляд деловогочеловека – никакого подъема нет. Нет-с! То, что мы почитаем подъемом, гибельнодля России по трем причинам. Первое. Подъем переживают лишь сырьевые отрасли ите области промышленности, что пользуются казенными заказами. Второе. Вашистоличные дурачки поднимают нелюдской визг касаемо еврейского засилья, понимаяпод этим отчего-то изрядное число евреев, пробившихся в газетные репортеры,врачи и ювелиры. Засилье, ротмистр, – в другом. И – в других. Целыеобласти промышленности монополизированы иностранцами, никакого отношения кеврейству не имеющими. Куда ни плюнь – Сименсы, Эриксоны, Нобели, Юзы, Крузы,Болье, Гарриманы… Телефонные аппараты, электроаппаратура вплоть до лампочек,шахты, станки и многое другое! И третье, наконец, – финансы. Рубль нашкрепок не государственным умом отечественных финансистов, а постояннойподпиткою иностранными займами, французскими в первую очередь. Это – какопийная зависимость. И страшно в первую очередь тем, что при первом намеке навоенный конфликт мы окажемся прочно привязанными к французской повозке. Я уж неговорю о том, что, по точной информации, беспорядки на кавказских нефтяных приискахоплачены не еврейскими денежками, а фунтами господина Детердинга… не изволили усебя слышать? Наш английский конкурент, опасающийся, и вполне резонно, что принынешнем состоянии дел вся торговля нефтепродуктами в Европе вскоре перейдет врусские руки. А вы там к еврейчикам прицепились, студентов гоняете…

– Константин Фомич, – твердо сказалБестужев. – Не мое это дело – вести дискуссии о политике и экономике. Я –практик, если можно так выразиться. Никто не подозревает вас. Не по добротедушевной, а исключительно из ясного осознания того, что для в а с это был быизлишне сложный путь поиска финансов на партийную деятельность.

– Ну, спасибо и на том… – гаерски раскланялсяИванихин. – Не подозреваете, и то ладно…

– Константин Фомич, вы способны говорить трезво исерьезно?

Иванихин прищурился:

– Неужели похоже, что я перед вами комедию ломаю?

– Не похоже. И все равно…

– Бросьте, – сказал Иванихин веско. – Обычнаяутренняя доза, не влияющая на мозги. Как для британца – чашка с овсянкой…

– Ну хорошо, – сказал Бестужев. – КонстантинФомич, у меня есть определенный план. Я не могу гарантировать, что он принесеттриумф, успех. Но шансы велики. Могу я рассчитывать, что вы исполните все моипросьбы и сохраните полную секретность?

– Можете, – кивнул Иванихин, глядя строго. –Если это поможет их взять. Возьмите их и приволоките, и я, право слово, Танькуза вас выдам… э, нет, это уж меня занесло, мы, черт возьми, не в русскойсказочке, где Ваньке-дураку обещают полцарства и царевну в придачу… Но всеравно, благодарность моя будет безгранична.

– А черт с ней, с вашей благодарностью, – в тонему сказал Бестужев. – Вы, главное, пообещайте в точности следовать моиминструкциям, не отступая ни на йоту. Дело в следующем…

…Поручик Польщиков, заведующий приисковым жандармскимпунктом, сильное подозрение, был из неудачников. Из тех, что перешли вОтдельный корпус в расчете на карьеру, но прежнее фатальное невезениепотащилось следом, как сказочное Лихо Одноглазое. Бывают такие люди –меченные вечным невезением.

Дело даже не в том, что ему было не менее сорока, –возраст для поручика, мягко говоря, юмористический. Весь его вид, манерадержаться, приниженная, грустно-покорная, откровенно унылая, поневоле вызывалив памяти образ Акакия Акакиевича – разве что в данном случае вместо чиновничьеговицмундира носившего военный мундир с голубыми кантами и синюю фуражку. Он дажене заискивал перед гостем из столицы, как порой бывает с обойденными чиномпровинциалами, – просто-напросто держался с пришибленной, устоявшейсятоской. А меж тем Бестужев, прочтя несколько составленных поручиком материалов,увидел там и неплохие аналитические задатки, и четкое знание службы. Бедатолько, что все эти качества нимало не помогут продвинуться, если нет вчеловеке некоей искры, таланта, толчка…

– Федор Иваныч, – сказал Бестужев, отпивпредложенного чаю. – У меня отчего-то такое впечатление, что вы любите вогороде копаться…

– Угадали, господин ротмистр, – сознался печальныйПольщиков, равнодушно глядя в окно на подступавшую к самому дому тайгу. –А чем же здесь еще заниматься в видах скоротания скуки? Знаете, меня уж исупружница пилить перестала за то, что завез в эту глушь. Это, понимаете ли,характеризует степень привыкания… Сопьюсь я здесь, – поведал он неожиданно.

Бестужеву и жаль его было, и наличествовала легонькаябрезгливость удачника, молодого веселого хищника к бездарно промотавшему лучшиегоды упряжному коню. Бывает такое: и сочувствуешь человеку искренне, и в то жевремя радуешься втихомолку, что сам, слава богу, не в пример болееблагополучен, ведь все мы эгоисты в душе…

– Ну, не прибедняйтесь, поручик, – сказал онуверенно. – Читал я ваши отчеты – весьма толково, говорю искренне.Наблюдение ведется грамотно, освещение с помощью негласных сотрудников наладиливесьма даже неплохо для такой глухомани…

– А караваны тем временем грабят, – сказалПольщиков уныло. – И ничем тут агентура не поможет…

– У вас есть свой взгляд на события?

– А разве вам интересно?

– Безусловно, – кивнул Бестужев. – Вот,например, возьмем это анонимное письмо по поводу Гнездакова… Как по-вашему,имеет оно хоть малейшее соответствие с реальностью?