Работает также психолог. Его обязанности исполняет известнаябизнес-вумен Лада Цимбал, она не является владелицей «Ла ви». Психологическойразгрузке клиенток Лада Мансуровна придает огромное значение. Ну да, они жеприходят в клуб от станка, с полей и ферм, они заняты беготней по магазинам впоисках дешевых продуктов, ломают голову, как прожить от зарплаты до зарплаты…По сведениям, полученным от надежного источника, самым лучшим способом снятьстресс в «Ла ви он роз» считается снять с себя всю одежку, вплоть до исподнего,вообразив себя при этом низкопробной стриптизеркой. В клубе имеется такназываемый «черный зал» (не путать с черным налом, хотя и этого добра там,конечно, хватает!), в котором жены самых именитых людей нашего городастаскивают с себя платьишки и трусишки перед…

Вот это самый интересный вопрос, господа. По сведениям,полученным из того же источника, дамам не приходится напрягать свое воображение,представляя толпу распаленных мужиков, жадно взирающих на их престарелыепрелести. Мужики в «черный зал» и впрямь попадают, причем некоторые из нихничем не отличаются по цвету от самого зала – ну, черные они, негритосы, сталобыть! – и чем там кончаются стриптизерские забавы, ведомо только самим дамам иих зрителям. Говорят, есть мужчины, которые страдают геронтофилией… На мойвзгляд, это разновидность некрофилии, а впрочем, на вкус и цвет товарища нет!

На снимке вы можете видеть одну из тех веселеньких особ,которым заведение г-жи Цимбал помогает избавляться от избытков одежды иприличий. Пожалеем одурелую дамочку, не станем называть ни ее имени, ни имениее супруга, который, между прочим, прославился открытием целой сети такназываемых «дешевых магазинов» для ветеранов и пенсионеров, избежав такимобразом уплаты грандиозной суммы налогов… Что же касается пресловутойдешевизны, то цены в этих лавочках скоро догонят и перегонят «Европу», этосамый дорогой магазин нашего города.

Уважаемые пенсионеры! Помните, что, покупая продукты вветеранских магазинах, вы оплачиваете стриптиз богатеньких дамочек в «Ла ви онроз»!» И подпись: «Ал. Фавитов».

Майя Ивановна умолкла.

Струмилин тоже на какое-то время онемел.

– Ну как? – спросила мама с такой интонацией, словно ейсводила челюсти оскомина. – Даже зубы почистить захотелось. А тебе незахотелось вымыть уши?

– Есть такое дело, – согласился Струмилин. – Гадость какая…Порываев вполне может подать в суд на «Ведомости», ты не думаешь?

– Так ведь они начнут защищаться, – задумчиво протянуламама. – И предъявят фото, где и впрямь изображена Оксана. Без всяких черненькихполосочек на лице. И вдруг у них есть подобные фотки других значительных особ?Известно ведь, кто туда ходит: Бусыгина, Шестакова и прочие самые-самыеэлитарные балбески. Это ж такой хипеж поднимется! Нет, думаю, Порываев и другиепредпочтут откупиться от «Ведомостей». Найти тот самый их источник, выкупитьнегативы и все копии. Думаю, «Ла ви он роз» теперь обречен. Только больнаязайдет туда даже просто маникюр сделать! К тому же среди его клиенток была ЛолаСамойлова, а Самойлов знаешь кто? Глава налоговой полиции! Уж он-то за честьсупруги так тряханет мадам Цимбал вместе с ее «черным залом» и черным налом,что мало не покажется!

– Ты чего такая кровожадная? – удивился Струмилин. – Ишь,распыхтелась!

– А это во мне классовое чувство взыграло! – захохоталамама. – Дедушка ведь священник был, да? Небось ему не раз приходилось побиватькаменьями всяческих блудниц. Ну вот и я расхохоталась.

– Струмилин, к телефону! – закаркало за спиной из селектора,и тотчас донеслось из коридора громогласное палкинское:

– Анрю-юха-а! На провод!

Торопливо простившись с мамой, Струмилин выскочил изкабинета начальника, слетел по лестнице, ворвался в дежурку, сам не понимая,почему спешит, почему вдруг так заколотилось сердце:

– Слушаю. Я слушаю, алло?

Послышался глубокий вздох.

– Андрей? Это… я. Ты меня узнал?

– Да.

Святая правда. Еще когда бежал в дежурку, уже знал, кто этозвонит.

– Это Лида, – все же решила уточнить она, и Струмилиннетерпеливо отозвался:

– Я понял, понял! Что-то случилось?

– Да. Мне нужно, чтобы ты как можно скорее, немедленноприехал в клуб «Ла ви он роз» – это на Алексеевской, как раз напротив рынка, –и привез… – Лида нервно сглотнула: – И привез те фотографии, помнишь? С негром…

– Чт-то? – тихо, с запинкой спросил Струмилин. – С негром?

– Скажи ему про негативы, про негативы! – донессявзвинченный женский голос, и тотчас раздались гудки.

– Алло? – зачем-то сказал Струмилин, а потом не глядя бросилтрубку на рычаг и вышел из дежурки.

Постоял минуту на крыльце, задумчиво глядя, как играет подветром узорчатая тень кленовых листьев на белой крыше «Токсикологии». Витекчитал в кабине какую-то рассыпающуюся на страницы книжонку. Валюха пыталасьнакраситься перед боковым зеркалом «Фольксвагена».

– Поехали, ребята, – сказал Струмилин, заскакивая в кабину.

– А вроде бы молчал «Курьер»? – удивился Виктор, терзаярычажки радиоустановки.

– Да это не вызов, а так, два шага, – уклончиво ответилСтрумилин, но Валюха смотрела на него так, словно рентген делала:

– Неужели опять пищевое отравление на Ковалихе?

Вот же зараза, все насквозь видит!

Ну что ж, тем лучше. Ничего не нужно объяснять.

– Не на Ковалихе, а на Алексеевской. Напротив пищевогорынка, в клубе «Ла ви он роз».

Фельдшерица громко присвистнула, а шофер значительнохохотнул.

– Валюха, желаешь поближе познакомиться с тем…

Тут Струмилин на миг запнулся, потому что хотел сказать «стем дебилом», но пожалел Валюхины чувства:

– …с тем здоровецким парнем из «Шевроле»?

Да, она все поняла с полуслова:

– А что, есть шанс?

– Не только шанс, но и приказ.

– Рады стараться, ваше благородие! – хохотнула разбитнаядеваха. – А какова степень близости?

– На твое усмотрение. Главное, чтобы он на четверть часа былнакрепко выведен из игры. Глух, и нем, и недоступен. Но как только я тебяпозову, все бросай и заскакивай в машину, поняла?