Текст Эстерхази, озаглавленный «Протокол от 14 ноября», потому что именно в этот день он получил одобрение императора, передан Нессельроде 27 декабря 1855 года. В действительности это ультиматум, на который требуется дать ответ в течение 10 дней; если все условия не будут приняты, Эстерхази покинет Петербург и переговоры прервутся. Нессельроде отвечает 5 января, не графу Эстерхази, а на Венской конференции. По сути, он не дает ответ на ультиматум, а выдвигает встречные предложения союзникам. Он фактически возвращается к 4 пунктам и обходит молчанием австрийские дополнения. Австрия не принимает эти встречные предложения. Слово снова за Россией.

15 января 1856 года в Зимнем дворце императором созван совет под его же председательством. Как согласиться с подобными условиями? Однако Александр II – не один. С ноября он знает, что располагает поддержкой Франции, точнее герцога де Морни. Последний всегда был сторонником франко-русского союза и противником франко-английского. В эти решающие для России часы он ведет переговоры с князем Горчаковым, в то время посланником России в Вене. Герцог де Морни дает своему собеседнику понять, что Франция хочет помочь России заключить договор на лучших условиях, но главное – как только война будет закончена, она потребует как можно скорее отменить условия, неприемлемые для России. Еще один знак дружбы, поданный Францией России, – общение между Наполеоном и Александром через посредство посланника Саксонии в Париже, который являлся не кем иным, как зятем Нессельроде. Именно он передал Александру II соболезнования Наполеона III по случаю кончины Николая I. Он же посоветовал Нессельроде связаться с французским посланником в Лондоне Александром Валевским.

Как ни трудно ему согласиться с протоколом от 14 ноября, символом поражения России и потерь, которые за ним следовали, Александр II решает вести переговоры на его основе. Теперь союзники и Россия смогли подписать в Вене протокол, который закреплял согласие обеих сторон с этим текстом и объявлял о начале мирной конференции 20 февраля в Париже.

Парижский конгресс открывается 25 февраля 1856 года и заканчивается 30 марта. Он проходит в роскошной обстановке, во дворце Орсе, торжественно открытом по этому случаю и ставшем затем резиденцией министерства иностранных дел. Хозяин конгресса – Александр Валевский. Последний олицетворяет славные воспоминания, не он ли – польский сын Наполеона I?[7] Он был послом в Лондоне и горячим поборником союза с Англией. Возглавив французскую внешнюю политику, он умерил свои проанглийские инициативы. Он талантливо и властно возглавит работу конгресса.

Самую сложную партию предстояло вести проигравшей стороне. России повезло с назначением ее представителем блестящего графа Орлова, который вошел в Париж в 1814 году с победоносными войсками другого Александра. Этому элегантному аристократу, который сначала был военным, а затем возглавил Третье отделение, или тайную полицию императора, удалось чудо, достойное всей его предыдущей карьеры. Приехав в Париж защищать честь своей побежденной и находящейся в изоляции родины, то есть находясь в крайне уязвимом положении, он за несколько дней становится самым популярным и востребованным человеком во всем Париже. Ни один прием не может быть удачен без его присутствия, ни один салон не может обойтись без него в качестве самого желанного гостя. Благодаря ему восстанавливается престиж разбитой, несчастной России. В этом отношении часто и очень кстати цитируются слова Стефани Таше де ла Пажери: «Посмотрев, присмотревшись и исправившись, я нахожу, что Россия все еще великолепна в лице своего графа Орлова». Его заместитель барон Бруннов, в течение 15 лет представлявший Россию в Лондоне, находится в отличных отношениях с лордом Кларендоном и, таким образом, может оказаться очень ему полезен. Кстати, именно лорд Кларендон возглавляет английскую делегацию в сопровождении посла своей страны во Франции лорда Коули. Австрия представлена графом Буолем, который подготовил все собрания в Вене, в сопровождении своего посла графа Хюбнера. Пьемонт – графом Кавуром, Турция – великим визирем Али-пашой и послом Джемиль-беем. Наконец, 15 марта приезжают прусский премьер-министр Мантейфель и посол Гацфельдт. Пруссаки присоединяются к конгрессу, несмотря на то что не участвовали в сражениях; но вопрос о нейтрализации Черного моря касается Пруссии как одной из сторон, подписавших конвенцию 1841 года о проливах.

Парижский договор подписан 30 марта и включает 4 пункта. Во-первых, отказ России от эксклюзивного права на защиту дунайских княжеств и всякого вмешательства в их внутренние дела. Обсуждая этот пункт, уже давно одобренный Россией, дипломаты столкнулись с непредвиденной трудностью – проблемой статуса княжеств. Останется ли в зависимости от султана одно государство или два? Валевский поддерживает идею единства во имя «политики национальностей», проводимой Наполеоном III, поскольку их союз был бы закреплен референдумом и стал бы первым шагом к независимости. Россия предпочитает иметь у своих границ два государства вместо одного сильного, но Орлов решает примкнуть к французской позиции, чтобы показать Наполеону III, что Россия может быть для него полезным партнером. Эта позиция и одержит верх.

Второй пункт касается сохранения свободы судоходства на Дунае. Ее надлежит обеспечивать специальной комиссии, в которой будут представлены все подписавшие договор стороны. Каждая из них получает право держать два военных корабля в устье реки. Россия согласилась с пересмотром границы, который закреплял дельту Дуная за Турцией и княжествами. По данному пункту все были согласны, но трудности возникнут впоследствии, когда Россия захочет сохранить свой небольшой гарнизон на Змеином острове, находящемся напротив устья Дуная.

Третий пункт посвящен нейтрализации Черного моря. Отныне его воды открыты торговым судам всех государств, но закрыты для их военных кораблей, включая и корабли речных держав. Там не может быть арсеналов. России и Турции разрешено сохранить только легкие суда, предназначенные для наблюдения за берегами. Обсуждение этого пункта стало очень напряженным из-за английских требований. По мнению Лондона, такой порядок следовало также распространить на Азовское море и устья Буга и Днепра. Представители русской делегации утверждали, что данное требование протокола от 14 ноября чрезмерно. В этом противостоянии их поддержали Франция и Австрия, прося взамен, чтобы в Николаеве на Буге Россия отказалась от всякого строительства, кроме построек, разрешенных договором.

Четвертый пункт касается хатти-шерифа[8], в котором султан подтверждал религиозные права своих немусульманских подданных и который включен в договор. В него добавлено одно положение. Европейские державы не могут ссылаться на этот пункт, чтобы настаивать на своем праве вмешиваться в отношения султана и его подданных. Для России договор означал утрату влияния на Черном море и результатов политики, проводимой Петром Великим, Екатериной II и Александром I. Кючук-Кайнарджийский, Бухарестский и Адрианопольский договоры потеряли смысл. Но главное – отказавшись от покровительства христианам Востока, Россия отбрасывала сами первопричины, по которым она ввязалась в ужасную крымскую авантюру.