– О! Чин полиции и не чужд искусства. Приятно: такие не часто встречаются. Желаете посмотреть собрание?

– Почту за честь сделать это при вашем участии.

Чуть не в обнимку сыщик и попечитель обошли галерею. Оказалось, что это еще не все: Коваленко передал в дар городу и другие экспонаты, собранные в литературно-археологическом отделе. Лыков едва вырвался наружу, совершенно очарованный личностью кассира-собирателя.

Когда он вернулся на Посполитакинскую, выяснилось, что сыщика давно разыскивает начальник области. Алексей Николаевич помчался к Бабычу. В приемной нервничал Азвестопуло.

– Шеф! На складе Вишиу загорелся огонь, еле потушили. Явный поджог.

Питерцы зашли к генералу, тот был еще более взволнован:

– Дождались, лоп-перелоп! Чуть не спалили весь нефтяной городок. Спасибо, конечно, вам за вчерашнее, но дайте мне уже результат с Вариводой! Он что, невидимка?

– Нет, Михаил Павлович, я вчера с ним даже лично познакомился. Когда летел на пол, увертываясь от пуль.

Начальник области сел в кресло и потребовал:

– Расскажите.

– По приметам точно он. Долговязый, лицо широкое, уши номер шесть, глаза карие, навыкате, красные мосластые руки, кисти очень крупные. Рожа, если описывать одним словом, зловещая.

– Что же вы за ним не погнались? От вас он бы не ушел.

– А триста тысяч? Как их бросишь?

Генерал-лейтенант ругнулся, но признал:

– Да, верно.

Он рассказал сыщикам, что час назад на складе нефтепродуктов Вишиу вспыхнул пожар. Загорелся корпус масел, и все было на волоске от большой беды: могли взорваться пары нефти и керосина. Герои-кладовщики с риском для жизни затушили огонь кошмой. На месте пожара уже обнаружены чьи-то рукавицы и фитиль.

– Это не Варивода, – сказал Лыков. – Может быть, кто-то из его банды устроил, чтобы отвлечь нас от поисков атамана. Но ничего общего с действием «кубанского огня» нет.

– Слава богу, что нет, – согласился Бабыч. – А завтра?

– Завтра будем искать, Михаил Павлович. Все равно поймаем, никуда не денется. Счет идет на дни, может, даже на часы. Он теперь как ящерица, которой оторвали хвост. Третью банду его ликвидируем! Скоро Шкуропат не сможет вербовать новых людей. Будут говорить: ну тебя к чумам, с тобой пропадешь…

Бабыч слушал и вздыхал. В глазах его читалось: твоими бы устами да мед пить.

– А как с этим… с Рыжим? Тоже уходит, будто вода меж пальцев?

– Я жду возвращения Пришельцева, – пояснил статский советник. – Он уехал в Романовский хутор. Где-то там притон Вариводы. Ясно, что они разминулись: Александр Петрович туда, а атаман сюда. Но Рыжий, конечно, не участвовал в нападении на банк. Он для разбойников важнейшая фигура, поскольку один умеет управляться с бомбометом. Его берегут для последнего часа. Вдруг Пришельцев и поймает Рыжего на хуторе? Тогда у нас с вами гора с плеч.

– Алексей Николаевич, – генерал-лейтенант встал, – очень прошу. Я на вас надеюсь. Не подведите меня! Берегите нефтяной городок как зеницу ока. Туда вложены миллионы, от трубы зависит благосостояние Екатеринодара на много лет вперед.

Лыков понял, что настал удобный момент для давно назревшего разговора:

– Михаил Павлович! Вы помните, я знакомил вас с капитаном Проданом?

– Из Военного министерства? Да, и что? Он ведь придан вам, чтобы сыскать «кубанский огонь».

– Точно так. Но у Игоря Алексеевича есть еще одно задание, тоже секретное.

Бабыч сразу почуял неладное:

– Насчет моего управления областью? Что не так?

– Вопрос звучит иначе: развитие Майкопского нефтеносного участка. Там слишком много иностранного капитала. А точнее, британского.

– Много, не спорю. Но это же не от хорошей жизни. Алексей Николаевич, вы тоже, что ли, из этих? Которые всюду видят шпионаж и вражескую руку?

Лыкову пришлось защищаться:

– Я за взвешенный подход.

– Так и я за него! Если русских денег недостаточно, разве не разумно будет пригласить иностранный капитал?

– Разумно. Но вот данные областного инженера Юшкина. Англичане сегодня арендуют девяносто процентов всех пущенных в оборот участков. Михаил Павлович! Девяносто!

Бабыч нахмурился:

– Хм. Цифра для меня новая, давно не смотрел отчетов. Многовато, конечно. Но куда деваться? Пусть качают, перерабатывают, торгуют. Развивают русскую промышленность, которой все больше нужно топлива.

– Беда в том, что, кажется, они нефть не качают. Не для того захватили землю.

И Лыков рассказал начальнику области о наблюдениях Продана. Которые подтверждает горный инженер.

– Лишь девять обществ из шестидесяти шести добывают нефть? – поразился Бабыч. – Почему так мало? И куда смотрит Юшкин? Наказывать! Отбирать участки!

– В условиях[65] об этом нет ни слова. На каком основании вы их расторгнете?

Бабыч задумался. Он долго стоял у окна, смотрел на площадь с памятником Екатерине, на купола Воскресенской церкви. Потом спросил, не оборачиваясь:

– Типовые условия ведь выработаны в Петербурге?

– Да, в Министерстве промышленности и торговли.

– Так пусть они же их и поменяют. Дадут мне право контролировать ход буровых работ и нефтедобычи. Если за год ничего не вложено – предупреждение. На второй год то же самое – рву договор и выставляю участок на повторные торги.

Статский советник одобрительно кивнул:

– Правильный ход мыслей. Почему бы вам не обратиться с соответствующим предложением к Тимашеву?[66] И еще…

Бабыч резко повернулся к собеседнику.

– Вы, – продолжил тот, – можете послать аналогичное отношение военному министру. Коему подчинены как наказный атаман Кубанского казачьего войска. Сухомлинов в глазах государя намного более сильная фигура, чем Тимашев. Именно он послал сюда капитана Продана. Военный министр обеспокоен засильем англичан в русской нефтяной промышленности. Продан сейчас объезжает Майкопский отдел, собирает сведения, смотрит настроения казаков. Когда вернется, заслушайте его.

– Алексей Николаевич, что такого плохого в англичанах? У нас с ними дипломатическое соглашение. Газеты пишут, что, может статься, они присоединятся к нашему военному союзу с Францией. Я потому и поощрял, собственно говоря…

– Союз возможен, – подтвердил Лыков. – Британцы – большие любители воевать чужими руками. А с Германией у них все хуже и хуже.