– Королева! – нараспев продолжала Роза. – У нее нет подруг среди женщин, сучка, можно сказать. С сильной волей, но непостоянная.

Единственная женщина постарше на ферме, кроме матери Джона, – эта дрянь из дома для гостей, Триша…

Не нужно быть цыганкой Азой, чтобы об этом догадаться, с ужасом подумала Джина.

– Непостоянная?

– Переменчивая. – Глаза у Розы стали, как у совы, туманные от выпитого и от видений будущего. – Неверная.

Джина пала духом. Об этой стерве Трише что ни скажи – все правда. И она в первый же вечер ясно показала, что Джон ей нравится. Но даст ли Джон себя увлечь? Сможет ли он?.. Как хочется в это верить.

– Она идет своей дорогой. А короли и рыцари в ее руках – как воск.

Короли и рыцари… Алекс и Джон?

Теплым вечером Джина задрожала от холода.

Почему у него так душа болит за Элли? И почему он во всем винит чертовку Тришу? Господи, даже по утрам, когда остальные женщины воняют, как собачья подстилка, она все равно красива, потерянно думал он, входя к ней в комнату. Красивая и проклятая.

– Где выпивка? – сердито потребовала Триша, вернувшись к жизни, как требовала, кажется, каждое утро, пока жила здесь. Она слишком много пьет, оба они слишком много пьют.

– Здесь, – сказал Алекс, протягивая соблазнительно холодную бутылку.

Триша с трудом приподнялась в постели, растрепанная, щурящаяся от света и все-таки прекрасная. Он сел рядом с ней, вдохнул ее сладостный аромат, пытаясь уловить остатки добрых чувств, которые когда-то испытывал.

– Мы делаем успехи! – радостно объявил он. – Я только что слышал, что возвращается миссис Мацуда, я уверен, это значит, что наше дело выгорело, сделка состоится!

– А когда, черт возьми? – проворчала она. – Еще неделя в этой дыре, и я свихнусь!

– Все, что от тебя сейчас требуется, это быть ласковой с миссис Мацуда, играть любезную хозяйку, ты это умеешь, улыбаться на корробори, как английская королева, и дело в шляпе. И не пей слишком много, слышишь? – Он ухмыльнулся. – Понимаю, что каждый, у кого хватит наглости вломиться к мисс Трише, когда она отдыхает после секса, заслуживает казни. Но ты не вправе увольнять людей из Кёнигсхауса, как ту девчонку вчера. Элли и Роза почти члены семьи. Побереги свой пыл. Она остается.

Триша сверкнула глазами.

– Что ж, тогда я снова прогоню ее!

Алекс наклонился вперед, схватил Тришу за запястье и крепко сжал.

– Ты меня не дослушала, детка. Не ты в Кёнигсхаусе нанимаешь и увольняешь, а я. И когда Элли появится снова, ты смиришь гордыню и будешь с ней ласкова, договорились?

Буря чувств отразилась на лице Триши.

– Ты с ней спишь! И поэтому не хочешь, чтобы она уходила!

Голос его оставался спокойным, но лицо окаменело.

– Вбей себе в голову, милочка, что даже для твоего покорного слуги есть кое-что поважнее, чем секс. Например, продажа Кёнигсхауса. Она пройдет гладко, только если рыльца у нас не будут в пушку. Мы должны быть чистенькими! Кто купит поместье со скандальным душком, битком набитое обиженными аборигенами и без единой кухарки.

Он помолчал, сверкая глазами.

– Я не сплю с Элли и с другими шлюхами, пора бы тебе лучше меня знать! Но я не хочу, чтобы она или кто-нибудь еще устроили скандал именно сейчас, когда Кёнигсхаус должен благоухать для «Мацуда ПЛК», как розовый сад! Это и к тебе относится. – Он с силой схватил Тришу за другую руку и наклонился, каждая черточка его напряженного тела излучала угрозу. – Поняла наконец? Или тебя поучить?

Сидя вечером в кабинете после еще одного без пользы прошедшего дня, Джон едва ли не в сотый раз прикидывал, что ему удалось сделать, и спрашивал себя, почему он добился столь малого. Он знал, кого выслеживает, ни на миг не терял негодяя из виду и все-таки не мог его подловить!

Он откинулся в отцовском кресле и смотрел, как Бен идет из конторы в дом, чтобы подготовиться к обеду. Ему тоже скоро туда идти. Но должен же он за целый день изматывающей работы чего-то добиться, что-то должно быть…

Найти бы это!

Большей частью его неудачи происходили оттого, что он не знал всех входов и выходов компьютера. Во время первого урока с Беном он научился только запускать основные программы. Любой, кто знает больше его – а это практически каждый, – может хранить в компьютере все, что угодно, и никто ни о чем не догадается.

Джон начал понимать, что поиски бесплодны. Даже если есть, что искать. Последнее доказательство, которое он ищет, наверняка существует, но скорее всего представляет собой паутину мельчайших намеков, которые нужно свести воедино, чтобы заявить о виновности Чарльза. Для выуживания этих деталей требуется больше, чем просто тщательный поиск, на который он только и способен.

Как часто бывает, ощутимого успеха удалось достичь лишь вначале. Наткнувшись на проект «Кингдом», неопровержимо доказывавший, что Чарльз совершал чрезмерно амбициозные покупки, разорившие компанию, Джон посчитал, что находится в двух шагах от цели. Но с тех пор информации не прибавилось!

Почему же он цеплялся за мысль, что ключ к задаче здесь, в мозговом центре Кёнигсхауса, в комнате, служившей отчасти кабинетом, отчасти курительной комнатой для мужчин, где витает аромат старых тайн и новых планов? Сидя за отцовским столом, Джон угрюмо оглядывался по сторонам. Он поймал себя на том, что проводит здесь все больше и больше времени, без раздумий заняв принадлежавший Филиппу кресло-трон. Примеряет ли он на себя роль хозяина в последние несколько часов перед тем, как поместье уйдет у него из рук? Потому что, если Алекс прав насчет возвращения миссис Мацуда, продажа Кёнигсхауса уже решена, и он ничего не может с этим поделать!

Со смешанными чувствами, слишком глубокими, чтобы подобрать им имя, Джон рассматривал интерьер конторы – странную мозаику старинного и современного, составлявшую в его представлении лейтмотив Кёнигсхауса, в котором лучшие старые традиции сочетались с лучшими новыми веяниями. Блуждающий взгляд выхватывал современнейшую технику, счастливо уживавшуюся со старомодной мебелью, тяжелыми столами и креслами, старинным сейфом…

Сейф.

Почему отец так за него цеплялся? Приверженец традиций, он не был сентиментален: старые вещи, такие, как этот сейф, могли сохранять место в его жизни, только если служили конкретной цели, он никогда не позволял ненужному барахлу болтаться под ногами только в силу одной старинности. Для чего нужен этот сейф?

Наверно, он хранил в нем нечто, чего не мог доверить компьютеру, как бы хитро это ни было запрятано.

Джона охватило лихорадочное волнение. Что же прятал папа? И где скрыл комбинацию цифр, открывающую сейф? Таинственные шесть цифр. Мозг Джона работал изо всех сил, в то время как невидящий взгляд остановился на школьной фотографии Филиппа, висевшей над огромным, окованным бронзой сейфом: «Филипп Иоганн Кёниг… старший ученик… 1948-49…»