Мое тело отдалось ему так же, как и душа. Я чувствовала, как огромной волшебной волной меня захлестнуло наслаждение – мое наслаждение. На гребне этой волны я готова была плыть в вечность, в безбрежную космическую даль. Это было что-то непонятное, одновременно радостное и глубоко волнующее. Между нами возникла близость – беспощадная, как солнечный свет. Она обжигала душу таким огнем, который невозможно было вынести и остановить.

Абадон поднял руку и погладил принцессу по щеке. На губах девушки появилась легкая улыбка, и он нежно коснулся ее пальцами. Потом опустил руку на грудь, поглаживая гладкую кожу.

– Никатея, ты – настоящий парадокс этого мира, – нежно проговорил он, вызвав улыбку на девичьем лице. – Ты тонкая и сильная, нежная и твердая, добрая и безжалостная, ты одновременно артистка и воительница. Ты можешь петь сладкие песни голосом сирены, а если берешься за меч, то сражаешься с мастерством Титанов Атлантиды.

– Богов это смущает? – рассмеялась Ника и прильнула к нему всем телом. Губами и руками она ласкала его грудь, а бедра ее возбужденно подрагивали. Абадон скользнул между ее бедер, потом его рука двинулась дальше и словно чашей накрыла ее округлые ягодицы. Соски ее поднялись и отвердели. Он притянул ее к себе, затем проник во влажную терпкость ее лона. Ника опять раскрылась ему навстречу, и они слились в едином порыве.

Охваченные растущим возбуждением, они двигались как единое целое. И движения их были древними и неизменными, как вращение звезд во Вселенной. Последний взлет… Мир сузился в точку… Их тела еще двигались, но трепет страсти уже спадал. Божественный свет изливался на них, как благословение.

Они еще долго любили друг друга. Впоследствии никогда и никому она не смогла описать то, что пережила в эту ночь.

Никатея откинулась на постели, искренне улыбнулась и посмеялась в душе над своими прежними страхами, прогнав все мрачные мысли. Она больше не чувствовала себя приниженной перед Абадоном. И что в этом было такого, если даже Боги склоняются перед ним?

– Годами ты являлся мне во снах, – проговорила Ника, положив руку ему на грудь.

– Я наблюдал за тобой, Никатея, с самого детства, – сказал Абадон. – И не понимал, как ты можешь сохранять свою красоту, словно грязь и пыль этого мира не касаются тебя. Ты прошла многие сражения, обагрила кровью свой меч и тело, но даже эти пятна крови не уменьшили твоего сияния.

Я смущенно рассмеялась, почувствовав, как вспыхнуло мое лицо.

– Не льсти мне, Абадон, – сказала я. – Я боюсь, что за этим кроется какая-то причина.

– Ты рассуждаешь, как истинное дитя рода человеческого, – ответил Абадон. – Просто ты выросла среди амазонок-воительниц, а они никак не могли оценить твою красоту и очарование.

– Ты немного преувеличиваешь, Абадон, – сказала я. – Целью всей моей прежней жизни было стать лучшей амазонкой: превзойти всех и умом, и мастерством. Я хотела стать совершенной воительницей, но этот путь вел меня в никуда. Эта мечта сопровождалась морем пролитой крови. Мое безоглядное стремление стать лучшей исчезло только после сражения с фанатичками Глории. Я почувствовала бессмысленность своего мира, наполненного войнами и воительницами. Я настолько увлеклась этой призрачной целью, что начала терять чувствительность и сопереживание ко всему. Я стала участником самого процесса войны.

– И из-за этого ты решила отказаться от прежней жизни? От царских почестей? – спросил Абадон.

– Да. Я видела жизнь своей матери-царицы. Тайные союзы и военные заговоры, зачастую настолько пустые и глупые, что здравомыслящее существо только смеется над ними. Смыслом ее жизни было накопление золота и власти, вечная борьба за сохранение своего образа жизни. Заботило ли это меня? Нет. Считай, что на меня нашло озарение.

– В тебе есть что-то такое, что даже бог не сразу заметит, – проговорил Абадон. – Уж очень глубоко ты запрятала это «что-то», принцесса амазонок.

В его словах звучало и восхищение, и дерзкая насмешка. Абадон перебросил ногу через ее бедро, и в нем вновь забурлила человеческая кровь. Теплая волна прошла по ее телу. Она чувствовала, как волны времени проникали в нее, пропитывая каждую клеточку тела. Внутренним взором она видела те события, которым еще предстояло произойти. Ника закрыла глаза…

Когда Никатея проснулась, Абадона уже не было рядом. Она посмотрела на хрустальный потолок, стены. Покинув мир людей, она теперь стала частью этой реальности. Она стала частью Небесного Храма…

Никатея долго бродила по коридорам и комнатам, пытаясь найти выход из хрустального Храма. При этом ее сопровождало странное чувство какой-то незавершенности или, скорее всего, каких-то забытых знаний. Была какая-то манящая цель, которая отбрасывала свет на стены этого Храма. Она чувствовала, что придет время и ей откроются скрытые сокровища. И она точно знала, что самое важное и тяжелое решение, принятое ею в жизни, было правильным.

После долгого поиска Ника вышла из Храма и улыбнулась призрачным солнечным лучам. Круто вниз уходила аллея, которая упиралась в раскинувшуюся внизу богорощу. При ее виде сердце принцессы преисполнилось торжественным покоем, словно приобщилось к чему-то великому, причастилось вечностью. Никатея беззаботно понеслась вниз, оставляя позади все извечные мирские проблемы, все воспоминания о прошлой жизни, которые потеряли над ней власть и остались далеко позади, как откинутые за спину ее золотистые волосы. Она неслась вниз мимо низкорослых деревьев, чьи силуэты были полны какой-то гротескной красоты.

У самой богорощи Никатея остановилась и посмотрела назад, на возвышающийся Храм. Он своей формой напоминал раскинувшееся дерево: его башенки прямыми ветвями уходили в небо и заканчивались изящными шпилями. Его хрустальные стены были сплошь покрыты ярусами высеченных на них фигур: красовались там воины и даймоны, боги и богини, гибриды людей и животных. Храм располагался на плато, бывшем когда-то горным хребтом. Горы эти были сплавлены и сглажены друг с другом, образовав ровную площадку. Сверху Храм покрывала огромная призрачная полусфера, словно купол из прозрачного стекла; предохраняя его и не допуская внутрь ничего постороннего. Храм как бы не принадлежал людям этого мира и времени. Он не был создан руками человека, а какими-то другими силами. И выглядел он таким новеньким и сверкающим среди мрачных гор, что казался каким-то чужеродным элементом в окружающей действительности.

Я отвела взгляд от Храма и направилась в богорощу, бесшумно ступая по лимонно-желтой траве. Оливковые деревья с голубой корой венчала фиолетовая листва, которая колыхалась, словно перья на ветру. Отовсюду разносилась музыка сфер, словно срывалась с божественной арфы.

Какое-то чувство заставило меня направить взгляд направо. Я успела заметить, что в небольшом просвете между деревьями ветки качались, словно кто-то только что пробежал там. Но все же я кое-что рассмотрела: что-то большое и белое, мелькнувшее в зелени.

В следующее мгновение существо выскочило из тени деревьев. Это оказался огромный белоснежный единорог с переливающейся шкурой. Его шерсть блестела, словно отполированный щит амазонки. Золотистые грива и хвост струились, как девичьи волосы. Он бежал легко и воздушно, изящно неся свою благородную голову. В его странных глазах горело фиолетовое пламя, а со лба торчал золотистый рог. Он остановился и посмотрел на меня с любопытством, а потом ударил копытом о землю и заржал протяжно и мелодично.