Большинство стекол в других рядах было цветными. Все краски через них казались приглушенными, а зачастую пропадали вовсе, превращая мир в черно-белое кино. Предназначение странных линз оставалось для меня загадкой, пока я не посмотрел через оранжевый окуляр на дальнюю стену и не осознал, что четко, до мельчайших деталей различаю в темноте подвала прямоугольники кирпичей.

Светофильтры?!

Я продолжил эксперименты и вскоре убедился в верности этого предположения. Более того – комбинации стекол позволяли получать совершенно удивительные результаты!

И все встало на свои места. Мне стало ясно, чем объяснялась та невероятная точность, с которой Линч всадил две пули в мой висевший на вешалке реглан. Прежде чем зайти в бар, он вставил в окуляры каучуковой маски подходящий светофильтр!

Одни линзы придавали зрению убийцы необычайную остроту, другие позволяли видеть через дымовую завесу, третьи – не упускать из виду жертву; требовалось лишь заранее вызнать, какой расцветки одежду та предпочитает.

В баре я снял реглан, и это спасло мне жизнь. Мой синий костюм попросту слился с окружающими предметами, поскольку в тот раз светофильтры убийцы выделяли черную кожу реглана.

Вытерев слезящиеся глаза, я задумчиво постучал линзой о железный уголок чемодана и заметил, как Шон Линч скрипнул зубами, словно это легонькое позвякивание причинило ему невероятные страдания.

Или так оно и было?

– Непросто, наверное, было собрать столь обширную коллекцию? – усмехнулся я. – В наши дни толкового алхимика днем с огнем не сыщешь.

Убийца промолчал, но на его скулах так и заходили желваки.

Я метнул линзу в стенку, и она разлетелась на несколько частей.

По щеке стрелка скатилась крупная капля.

– Полагаю, есть особо ценные экземпляры? – подначил я его. – Вот этот оранжевый, насколько он тебе дорог?

Ирландец промолчал, тогда я зажал стеклышко в пальцах и переломил надвое. Одна из половинок расслоилась, но плотные брезентовые перчатки уберегли кожу от порезов.

– Хватит! – не выдержал Шон Линч.

Я оставил в покое чемодан с линзами, взял со стола кружку с остывшим кофе, сделал длинный глоток и потребовал:

– Рассказывай!

Мне удалось подобрать ключ к убийце, и мы оба это знали, но он лишь криво улыбнулся.

– А зачем это мне? Богач не унесет с собой богатство в царствие небесное.

– Ты бы еще про игольное ушко вспомнил! – разозлился я. – Не убий! Вот твоя заповедь!

– Цель оправдывает средства.

Я достал из чемодана очередную линзу, бросил ее себе под ноги и раздавил каблуком.

– Мертвецу линзы ни к чему, – хрипло выдохнул Линч, которого от стеклянного хруста перекорежило, словно ему раздробили мениск.

– Досадно будет остаться с кучей битого стекла, если вдруг мы договоримся, правда? – усмехнулся я, но решил не давить на убийцу слишком сильно и махнул рукой. – Ладно, назови свои условия!

Ирландец шмыгнул сломанным носом и покачал головой.

– Ну какие у меня могут быть условия? Это даже смешно.

Я наугад выгреб из чемодана пригоршню линз, кинул их на пол и принялся колотить стекляшки одну за другой принесенным из кладовки молотком.

– Хватит! – сорвался на крик Шон Линч. – Прекрати! Перестань немедленно!

– Тогда начинай говорить.

– Да я жив, лишь пока держу язык за зубами!

Я несколько раз взмахнул на пробу молотком и возразил:

– Ты жив, пока не закончились линзы. Потому что как только я примусь за кости, никакого резона оставлять тебя в живых уже не будет. Шон, ты знаешь, сколько в организме человека костей?

Линч определенно имел об этом некоторое представление, поскольку враз переменился в лице.

– А какой тебе резон оставлять меня в живых сейчас?

Я вздохнул.

Людям нужна надежда. Они рады обманываться, более того – иной раз прямым текстом просят обмануть их, поманив мнимой возможностью спастись.

Ирония судьбы заключалась в том, что у меня и в самом деле имелась веская причина пощадить Линча, в случае если он сдаст заказчика. Этой веской причиной было поручение принцессы Анны.

«Убей», – сказала она, а я не был готов лишить жизни человека только лишь из-за слова, данного моей венценосной кузине. И пусть подрядить на убийство наемника лишь самую малость менее аморально, сейчас это виделось мне идеальным выходом из этического тупика.

В конце концов, если некто умудрился настроить против себя будущую императрицу, он больше кого-либо другого повинен в собственной внезапной смерти.

Да, помимо надежды люди нуждаются и в оправданиях своих неприглядных поступков. Я себе оправдание нашел.

– Больше всего я сейчас хочу размозжить тебе голову этим молотком, – прямо заявил я ирландцу, – но это было бы неправильно. Ты лишь инструмент. И ты можешь быть мне полезен.

– Да ну? – усмехнулся Линч.

– Для психопата ты слишком тщательно готовишься к выходу на дело. Значит, работаешь за деньги. Но живешь в свинарнике, тобой явно движет не грех стяжательства. Ты идейный. Так посуди сам – какую пользу принесешь ты своему делу, забитый до смерти в этом подвале собственным молотком?

Убийца поморщился:

– Что ты предлагаешь?

– Ты сдаешь заказчика. Я поручаю тебе денежный заказ.

– Это неправильно. Я не работаю против своих нанимателей!

– С твоим нанимателем я разберусь сам, – отрезал я. – Имя цели сообщу завтра. Работать придется без подготовки.

– Вот так просто поверишь мне на слово? А если я солгу, просто возьму имя с потолка?

– Не так много людей могут желать мне смерти! – отрезал я. – Верить на слово я не буду. Проверю. И за тобой присмотрят, не сомневайся.

– Не слишком интересное предложение.

Я брезгливо ткнул носком ботинка чемодан с линзами и почесал зудевшее из-за театральной бороды лицо.

– Это лучше, чем сдохнуть на куче битого стекла.

– За меня отомстят, – гордо вскинул голову Шон Линч.

– Думаешь, борцам за независимость Ирландии больше заняться нечем? – рассмеялся я.

Наемник помрачнел.

– Жизнь и работа либо боль и смерть, – произнес я. – Выбор за тобой.

– Хорошо, – сдался Линч. – Меня нанял полицейский. Старший инспектор Моран.

– Дьявол! – поразился я. – Ты работаешь на Третий департамент?!

– Нет! – быстро выкрикнул ирландец. – Нет, он просто не оставил мне выбора!

Я развернулся и со всего маху швырнул молоток в стену.