– А это мурашши? – осторожно отступая к двери, справился Бронк. – И сколько их?

– Должно быть пятьдесят, – глядя на явно подросший шар, засомневалась я и на всякий случай выдала шустрым насекомым строгий приказ не делиться без моего разрешения.

Повар пробормотал нечто невнятное и исчез, а я побродила по комнате, прикидывая, чем бы заняться, потом села на подоконник и задумалась. Этот день был богат на встречи и новости, но я почему-то упорно возвращалась в мыслях к разговору с дедом о Данерсе. И некстати вспомнилось утверждение Тобенса, что Бес – сильный ментал.

Да я и сама теперь в это верю, припоминая, с какой легкостью он всегда договаривался с людьми и как охотно они шли ему навстречу. Даже дом, который хозяин упорно не хотел продавать, Бес все-таки выкупил. И все мои эмоции знал как свои. А сегодня вдруг отступил, сделал вид, будто сомневается в собственных выводах.

И это странно, потому что сама я себя влюбленной не чувствую. Нет, разумеется, любимым Наташкиным книжкам с полуголыми красотками и мрачными турками на обложках, утверждавшим о бабочках и прочих насекомых, стадами обрушивающихся на девчонку, стоит ей увидеть смазливого парня, я никогда не верила.

Как мне наглядно объяснила та же Ольга, раскрыв подряд пять книжек на пикантной сцене, обычно такие описания сдувают без стеснения.

– Читала я те оттенки, – плевалась она. – Та американка, похоже, никогда нормального мужика не видала… Вот была бы ты замужем, тоже посмеялась бы, а сейчас тебе меня не понять. Но объяснять ничего не буду, сама когда-то начиталась и считала себя опытной. Ох и дурочкой же была! У всех все по-своему, Варюха, но мужик – он ведь тоже прежде всего человек. А недолюбленные бабы – они как голодающие, только и мечтают, чтобы борщ большими кастрюлями и густой, аж ложка стоит…

Я тихо усмехнулась этому воспоминанию. Ольга, растившая трех мальчишек, все мерила борщами и пирогами, но ведь должно же хоть что-то измениться в мире, если я наконец встретила того самого, своего мужчину?

Из ближнего куста вдруг выскользнула тень, и я вздрогнула, но уже в следующий миг рассмотрела мощную фигуру шеосса и расслабилась, узнав Шейну.

– Что случилось? – пропуская ее в комнату, спросила тихо и ощутила, как нас накрывает плотный щит. – А вот это ты зря, дед теперь с меня глаз не спустит и этот щит сразу почует.

– Мы успеем поговорить до его прихода, – садясь на край кровати, выдала Шейна. – Сейчас пришли наши с Тегуэня и принесли нехорошие новости. Клаурт требует, чтобы шеоссов объявили опасными животными и открыли на нас охоту. И в доказательство приводит тебя. Якобы ты случайно попала в лес и шеоссы, поймав тебя, превратили в подобного себе монстра. И теперь каждый ягодник или грибник в опасности, раз шеоссы нашли способ подчинять людей и изменять по своему желанию.

– Но ведь они этого еще нигде не сказали? – вмиг поняла я ее идею. – Значит, нам нужно их опередить.

– И для доказательства предъявить совету веские доводы, – кивнула она хмуро. – Не знаю, как в других мирах, а у нас верят только своим глазам.

– А веский довод – это я?

– Если ты сумеешь сдержаться и не превратиться в шеосса хотя бы полчаса, пока мы соберем на Тегуэнь всех сторонников.

– Женщинам из страны, где жили мы с дедом, вообще свойственна редкостная терпеливость и самообладание, – усмехнулась я. – Особенно тем, кому пришлось несколько лет работать с клиентами и покупателями. Вот представь, перед праздником в магазинчике сувениров всегда много народа, все спешат купить родным и любимым подарки. Полчаса или больше очередь двигается к прилавку мимо витрин, где выставлены все поделки, и многие успевают за это время сделать выбор. И вдруг очередная покупательница на вопрос продавца: «Чего вы хотите?» – невозмутимо отвечает: «Не знаю… покажите что-нибудь…» А еще через полчаса, когда народ в очереди уже закипает, продавец, перетаскавший на прилавок кучу товара, наконец выясняет, что дама хотела недорогую шкатулку, но такой тут нет.

– Похожие эйны, наверное, есть во всех мирах, – посмеявшись, призналась Шейна. – Но скоро мы узнаем мнение Рэйльдса. Он уже близко… снимаю щиты.

– Варя, к тебе можно? – стукнув в дверь, позвал дед.

– Входи, – откликнулась я, создавая на столе обычный никелированный чайник и чашки. – Мы тут думаем, с чем пить чай.

– И учителя пригласи, – дала понять Шейна, что присутствие где-то за дверью Хаттерса для нее вовсе не тайна.

– А чай, – обрадовался дед, – цейлонский? Тогда с лимоном и медом!

– А из печеного? – осведомилась, выполнив его заказ.

– Что-нибудь сухое… хворост, какой Клавдия Степановна пекла, помнишь?

– Обижаешь, шеф. Такие вещи незабываемы.

Чай дед заваривал и разливал сам, и лимон тоже резал сам, изящно и аккуратно, как обычно.

А я, создав плетенку с хворостом, добавила блюдо с теми самыми пончиками, какими в детстве, тайком от няни, играла в колобка.

– Хаттерс, – как-то буднично заметила княгиня, понемногу отпивая чай и макая в мед хрустящий, рассыпчатый хворост, – скажи, почему ты не любишь шеоссов?

– Откуда ты это взяла? – изумился Хаттерс. – Ничего подобного. Я считаю их мудрыми, сильными и, безусловно, самобытными. И очень им благодарен, что помогли Варье вернуть ноги Виту. Но некоторые их обычаи смущают и, можно сказать, настораживают. Ты же знаешь, какие про них ходят слухи? В тех местах, где их видели, теряются дети и девушки, происходят таинственные вещи. Исчезают дороги и целые поместья, не ловится рыба, пропадает зверье. Когда-то считалось, что их всего штук пять или десять, но я прикинул, сколько особей должно быть в стае, чтобы она могла выжить…

Вот тут я не выдержала. Хрюкнула, пытаясь задавить рвущийся наружу смех, и все-таки не сдержалась, захохотала, спрятав лицо в ладони, безудержно, как сумасшедшая.

– Варя! – укоризненно произнес Бес, но в его голосе сквозь упрек отчетливо слышалось созвучное мне веселье, и я залилась еще сильнее.

– Извини, – вытирая слезы, взглянула на растерянного учителя через несколько минут, – это нервное… Просто за эти дни я узнала слишком много совершенно невероятных вещей.

– Я понимаю, – сочувственно выдохнул он. – С таким не каждый мужчина справится.

– А скажи мне, Хаттерс, – задумчиво уставилась на него Шейна, – как ты относишься к слухам, что шеоссом может стать любой маг, который придет весной к синему дубу без одежды?

– Как к бреду сумасшедших, – категорично отрезал магистр. – Ну сама посуди, зачем таким могущественным существам нужны слабые человеческие маги? Они же почти всесильны, и дубы, которые они выращивают, тому подтверждение. Один мой ученик просчитал, что в день великой катастрофы из всех лесных растений уцелеют только эти чудесные деревья, потому что имеют возможность держать непробиваемый щит. Ну и, разумеется, вместе с ними и шеоссы. А поскольку монстров не менее пяти-шести сотен, мы им совершенно не нужны, даже как слуги.