– Шейна, а куда это они?

– Сейчас. – Княгиня махнула рукой, и к нам подкатила открытая коляска.

– Скоро придет шхуна «Надежда» с исцеленными, – пояснила она, едва мы устроились на мягкой скамейке и экипаж устремился вперед. – Это значительное событие для городской публики. Ожидающие возвращения родственники уже стоят на причале с цветами и носильщиками, а любопытные занимают места на набережной. А как только исцеленных переправят на берег, начнется погрузка новых пациентов. Многие мечтали бы оказаться на их месте, но не у всех хватает денег. Ты еще не передумала ехать к пристани?

– Нет, – сам вырвался ответ.

Хотя я вовсе не любительница душещипательных сцен и всегда смущаюсь, случайно подсмотрев чью-то трогательную встречу или печальное прощание. Но сегодня мне почему-то очень хотелось увидеть своими глазами это судно, единственное, как объяснила Шейна, имевшее право приставать к острову Тегуэнь. Лишь магистры совета и их секретари и помощники добирались туда на аржаблях, иначе и нам пришлось бы почти полсуток качаться на волнах.

Добравшись до причала, я поняла, почему Шейна взяла коляску. За дополнительную монетку возчик доставил нас не до лестницы, по которой неспешно спускался к причалу народ, – по объездной дорожке мы проехали на заваленную бочками, ящиками и тюками грузовую площадку, где суетились портовые грузчики и тележечники. Там княгиня облагодетельствовала монеткой еще одного пронырливого субъекта, и он ловко провел нас к служебному проходу на пристань.

Здесь было тихо и спокойно, но в теплом, пахнущем рыбой и водорослями воздухе чувствовалось напряжение и даже тревога.

– Не все увезут отсюда исцеленных родичей, – тихо просвещала меня княгиня. – Некоторым не повезло, но это станет ясно только после прихода «Надежды». Вот это – самое мерзкое в поступках Клаурта, он постоянно поднимает цены и приказал безжалостно выгонять всех, у кого не хватает на операцию. Целители, конечно, пытаются бороться, иногда даже сами тайком собирают недостающее, но он умудряется все разнюхать и наказать бунтарей.

– А я ненавижу всех проныр вроде моей бабки, – яростно процедила я, не в силах справиться с подступающим гневом, – считающих себя вправе судить, поучать и наказывать всех вокруг, независимо от их значимости как личностей.

– Мне кажется или тебя и в самом деле тянуло именно сюда? – озабоченно пробормотала вдруг Шейна. – Скажи, что ты ощущаешь? И готова ли отправиться в поместье немедленно, не дождавшись шхуны?

– Да легко, – буркнула я, ошеломленная ее предположением, и, развернувшись, направилась прочь, с изумлением чувствуя, как мое настроение портится с каждым шагом.

Словно оставляю тут неоконченное дело или потеряла ценную вещицу, но так и не нашла…

– Вот именно, – прокомментировала княгиня мой огорченный вздох. – Поздравляю, у тебя пробудилась родовая способность.

– Что значит «родовая»? – еще расстроенно ворчала я, а разум и память уже подсказали простой вывод. – Что, у папаши тоже проявилась? И сильная?

– Ну, точно не скажу, но он умело пользуется амулетами и в последние годы работает секретарем Клаурта. Рэйльдс сильно рассвирепел, когда об этом узнал.

– А я почему первый раз слышу?

– Это было ночью, ты спала, когда он спросил про Берга. Сама я заговорить не решалась, считала, что ему неприятно.

– Хорошо, – вернулась я на место, и мне сразу стало спокойнее, хотя странная тревога никуда не ушла. – Давай подождем шхуну.

– Да вон она уже, – кивнула Шейна на стремительно приближающийся ворох белых парусов.

За следующие полчаса мы стали свидетелями самых разных чувств. Видели слезы счастья и волны отчаяния в мрачных взорах неудачников, жаркие поцелуи и робкие прикосновения ладоней. И торопливо покидающих пристань бывших пациентов, вовсе не желавших встречаться с новыми клиентами острова Тегуэнь.

Схлынула и публика, остались только самые любопытные или устойчивые к чужому горю. Кроме нас с Шейной, тут теперь было всего три женщины, и любознательные зрители поглядывали на нас с откровенным любопытством, пока она не сделала какой-то слабенький щит. Отвод глаз или еще что, каким-то десятым чувством я его ощущала, но определить возможности пока не умела.

Так мы ждали несколько минут, поглядывая на грузчиков, споро переправлявших на палубу в сетях ящики, бочки и мешки. «Надежда» перевозила на остров запасы продовольствия и самые простые грузы.

Острый укол чужого взгляда обжег щеку, заставив стремительно повернуть голову и бдительно оглядеть приближающуюся процессию носилок и инвалидных колясок, в которых сидели безногие. Однако никто из них моего внимания не привлек, зато к последним пациентам, передвигающимся своим ходом, меня тянуло просто как магнитом.

И едва я рассмотрела худую, высокую мужскую фигуру, покорно бредущую между двух здоровых сопровождающих, как в сердце словно вонзили иглу.

«Сволочи!» – вспыхнула в душе жаркая ненависть. В моем мозгу сразу замелькали, сменяя друг друга, варианты немедленного спасения инквизитора, снова вляпавшегося в лапы бывших подельников, а тело само рванулось вперед.

– Варья! – встревоженно охнула за плечом шеосса, и мягкий кокон сжал меня в крепких, не поддающихся никаким усилиям объятиях.

– Отпусти, – пытаясь выдраться из невидимого плена, сердито шипела я, – прошу по-хорошему!

– Чуть позже, – ласково бормотала княгиня, уверенно уводя меня в сторону от места, куда неумолимо рвалось все мое существо.

Я даже сама на миг изумилась необычайной силе своего влечения к почти незнакомому мужчине, точно зная, что никогда прежде ничего подобного не испытывала, но тут же забыла про эту мысль, занятая упорной борьбой с держащими меня путами.

Тщетно, Шейна оказалась намного сильнее, и мы неторопливо, но неуклонно уходили с причала. Я оглядывалась, пока было возможно, до тех пор пока Данерса не завели на корабль, и умудрилась поймать его украдкой брошенный в мою сторону взгляд. Несмотря на легкую дымку, смазывающую черты лица инквизитора, его глаза виделись четко, как нарисованные, и в них почему-то светилось облегчение.

– Сюда, еще немного, – уговаривала меня меж тем Шейна, уводя по узкой полоске пляжа к выкрашенным яркими красками кабинкам купален.

А едва зайдя в первую попавшуюся, крепко обхватила меня руками и что-то произнесла.

В следующий миг мы стояли на веранде ее поместья, и перед нами мирно катило зеленоватые ленивые волны бескрайнее море, а вокруг вился аромат цветущих клумб и жареной рыбы.

– Ну а теперь объясняй, почему ты меня утащила? – не обращая внимания на спешившего к нам Хаттерса, рявкнула я, с возмущением уставясь на предательницу.

Попутно решая непростой вопрос – хватит ли времени домчаться до шхуны в образе шеосса, найти там Данерса и утащить его у охраны.

– Артефакт на нем, – расстроенно кривя губы, объяснила княгиня скорее магистру, чем мне, взглядом подвигая к нам кресла и легкий столик. – Редкая вещица, гениальный мастер делал.