‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поцелуй будет меня. С улыбки и с поцелуя и объятий начинается вот уже который день.

Оказывается счастье, это — проснуться, потянутся и почувствовать на щеке поцелуй любимого.

— Просыпайся соня, — ладонь скользнула по телу.

Я выгнулась, прижимаясь к телу любимого и открыла глаза.

Повернулась и встретилась с ним лицом к лицу. Губами потянулась к его губам.

— Люблю тебя, — тихо сказал он.

- И я тебя.

Нежность. Мне ведь много не нужно. Обыкновенная человеческая нежность. Пусть когда утихнет страсть останется нежность. Утренняя или вечерняя, постоянная. Всё равно.

Каждое утро мы встаём с кровати в своей новой квартире, принимаем душ, чистим зубы. Говорим о чем-то, выпиваем утренний кофе и едем на работу.

Я провожаю Селима или он провожает меня. Как получится. Но всегда кто-то из нас кого-то провожает.

В холе бизнес центра мы прощаемся. Молча, жмём друг другу руки. Смотрим друг на друга долго с нежностью, с желанием через пару-тройку часов встретиться вновь.

Я иду к себе в магазин модной одежды, а Селим идёт к себе на третий этаж. Там находится офис его фирмы. Иногда или он или я берём трубку телефона и звоним, чтобы снова сказать о своей любви.

Я подхожу к окну кладу на стекло ладонь, посылаю привет моему любимому. Он делает то же самое.

Иногда прямо среди рабочего дня мы садимся в машину и едем на берег озера за городом. Бродим по берегу, кидаем в воду камни. Или стоим обнявшись, глядя на водную гладь.

Сегодня мы тоже приехали сюда. Селим захотел.

Уже прохладно. Ветрено. Я катаюсь в куртку, запихиваю ворот поглубже. Прячу в ворот лицо.

Селим стоит, смотрит на горизонт. Что-то тревожит его. Что за мысли его беспокоят?

— Селим ты сегодня мрачный, — встала близко, иногда посматриваю в его лицо.

Захочет, скажет.

Он молчит. И я больше не спрашиваю ничего. Тоже смотрю вдаль.

— Мне нужно уехать. Ненадолго. Но я не могу взять тебя с собой, — говорит, не поворачивая головы.

— Что-то случилось? — я беспокойно повернулась.

— Да, моя мать больна. Она хочет, чтобы я приехал, — угрюмо произносит он.

— Ну конечно, я понимаю. Если надо, то нужно поехать.

— Я не хочу ехать, но я должен.

— Да ты должен, — повторяю, но тоже не хочу, чтобы он уезжал.

Он подошёл ко мне совсем близко, обнял.

— Ты не должна волноваться.

Когда он прижал меня к себе, так захотелось сказать ему то, что я почувствовала сегодня утром. Но я промолчала. Побоялась, вдруг если услышит, забеспокоился. Лучше скажу ему обо всем потом, когда вернётся.

Не стоит мешать хорошие новости с плохими. А моя новость очень хорошая.

На следующее утро он уехал. А я пошла к врачу, чтобы удостовериться и подтвердить беременность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А потом — пугающая тишина.

Он уехал и пропал. А я не знала что думать, куда звонить, куда бежать.

На третий день неизвестности, после работы поднялась к нему в офис, спросила у секретаря, не звонил ли Селим. Она сказала, что так же, не имеет с ним связи, но когда уезжал, дал указание — не беспокоить.

Это уже совсем странное.

То есть ей он дал такое указание, а я должна волноваться.

Вечером особенно плохо. Понимать, что во мне растет новая жизнь, дочь или сын и не иметь возможности сообщить об этом его отцу.

Что только я не передумала. Чего только не представила.

А если Селим уехал навсегда и никогда больше не вернётся?

Если они заставили его остаться, шантажируют болезнью матери?

А может он сам решил…

Ничего хорошего в голову не приходило. Только плохое.

Прошла неделя. За ней другая. Состояние мое стало ухудшаться, сильный токсикоз изнурял меня. Я оставила магазин на продавцов и почти там не появлялась.

От Селима, никаких вестей.

Из квартиры я перебралась к маме. Хотя бы на время, пока рядом нет Селима, самочувствие моё не улучшится.

Мама действительно очень помогает. А я почти всё время лежу, не могу даже приготовить себе яичницу. Слабость и тошнота без конца.

В конце второй недели звонок в дверь заставил проснуться.

Мама ушла на роботу и мне пришлось встать, потому что я не шла открывать, а звонок всё повторился. Кто-то настойчиво звонил в дверь.

В полусонном состоянии, почти не понимая что делаю, я пошла открывать.

Щёлкнул замок, дверь открылась и я чуть не вскрикнула — на пороге Селим

Я почти упала в его объятья. И я сразу в первую же секунду зарыдала. Так мне было тяжело и обидно. Слёзы это мой упрёк за его долгое отсутствие.

— Ну Элиза, я здесь с тобой, — утешает, гладит, обнимает. Прижимает к себе.

Но я не соображаю, просто стою уткнувшись в его куртку и плачу.

— Не плачь. Все хорошо, я уже здесь.

Сквозь слезы тянусь к нему, трогаю лицо. Вижу, оно грустное и я понимаю почему.

— Как она? — спрашиваю, но уже чувствую ответ.