Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тебя обыскалась, – заявила она.
– В проулке.
– Выглядишь ты неважно.
– И чувствую себя тоже. Где твоя бравая команда?
– Ретировалась, поняв, что я не Иводзима.
По пути назад в Манхассет я впервые заметил, что Шерил отвратительный водитель. Она разгонялась и замедлялась, перестраивалась из ряда в ряд, а на красном била по тормозам. Пока мы добрались до дома, меня успело укачать. Не дожидаясь, пока Шерил остановится на подъездной дорожке, я выпрыгнул из машины, кинулся в дверь, и в ванной меня стошнило. Рухнув на кровать, я изо всех сил прижался к матрасу, который медленно пухнул, словно суфле в духовке. Шерил вошла и каким-то образом присела на край, хотя матрас был уже футах в десяти от земли. Она сказала, что я перебужу весь дом. Перестань стонать, повторяла она. Оказывается, я стонал.
– Ну что, поздравляю, – сказала Шерил – или попыталась сказать. Это прозвучало как «паз-дар-вля-ю!».
– Ты проник в «Публиканы». Тебя оттуда выгнали. Напился с м’тросами. Выкурил первую сигарету. Я т’бой горжусь. Очень г’ржусь.
– Ты кто, дьявол?
Она вышла из комнаты.
– Эй! – позвал я. – Почему ты порвала с Джеддом?
Если Шерил и ответила, я ничего не слышал.
Где-то в доме играло радио. Каунт Бэйси, «Прыжок в час ночи». Красивая мелодия, подумал я. Потом от ритма ударных меня снова начало тошнить. Смогу ли я когда-нибудь опять слушать музыку? Я попытался заснуть, но слова и мысли так и кружились у меня в голове. Озарения всплывали одно за другим, и мне хотелось их все записать. Однако я не мог подняться с кровати, потому что матрас продолжал распухать. Сколько еще он сможет расти, пока меня не прижмет к потолку? Я чувствовал себя, как машина на подъемнике. Распластавшись на животе, свесив голову с края постели, я старался запомнить все свои озарения. Потом подумал: моя мама – печатное слово, отец – устное, а Шерил – пьяное. Дальше наступила темнота.
Утром я проснулся от кошмара: моряки осаждали дедов дом и пытались шевронами со своих рукавов починить двухсотлетний диван. Я долго стоял под горячим душем, а потом уселся на крыльце с чашкой черного кофе. Дядя Чарли вышел из дому и многозначительно на меня посмотрел. Я весь подобрался, но тут он заметил мои красные глаза и, видимо, решил, что я и так достаточно наказан. Он покачал головой и окинул взглядом верхушки деревьев.
– Теперь я могу возить нас домой из баров в Рослине, – сказал я Шерил, показывая свои новенькие водительские права, которые переслала мама. Мы сидели в утреннем поезде, был конец августа, и Шерил поднесла права к окну, чтобы лучше рассмотреть. Прочла вслух:
– Рост пять футов десять дюймов. Вес сто сорок фунтов[21]. Волосы каштановые. Глаза карие.
Она засмеялась.
– Хорошее фото! Ты выглядишь так, словно тебе двенадцать. Нет. Меньше. Одиннадцать. Что мама еще говорит в письме?
Я прочел: «Прилагаю страховой полис, потому что, дорогой, если попадешь в аварию, обязательно надо иметь страховку». Смущенный, я опустил глаза и пробормотал:
– Мама всегда чересчур волнуется.
В том же письме мама сообщала, что получила новую работу в страховой компании и ей там очень нравится. «Нагрузка на работе не такая большая, и я меньше устаю, – писала она. – Думаю, ты заметишь во мне перемены, когда вернешься домой, потому что, хоть я и прихожу усталая, все-таки еще могу после работы что-то делать».
Сложив письмо и засунув его в карман, я рассказал Шерил про развалюху, которую мама мне купила за четыреста долларов, АМС «Хорнет» 1974 года выпуска с оранжевой гоночной полосой. Но я не стал говорить, как сильно скучаю по маме и как постоянно беспокоюсь о ней. Я не признался в том, что, сидя по утрам в поезде, представляю себе, что с мамой случилось что-то плохое, и стараюсь прогнать эти страхи своей старой мантрой, виня себя за то, что никак не избавлюсь от детских предрассудков, а потом решаю, что лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть, потому что мантра, возможно, все еще имеет волшебную силу, и если я откажусь от нее, то подведу маму. Я знал, Шерил скажет, что настоящие мужчины не думают о таком. У настоящих мужчин нет никакой мантры, и они уж точно не скучают по своим матерям.
Позднее тем же утром Шерил заглянула в архив, где я сидел. Лицо у нее было озабоченное, и я подумал, причина в том, что мне не хватало на обед, и я попросил у нее взаймы.
– Кое-что произошло с твоей мамой, – сказала она. – Несчастный случай. Нас обоих ждут дома.
Мы побежали к Пенн-Стейшн. Шерил купила упаковку из шести банок пива, и мы разделались с ними еще до Бейсайда.
– Уверена, все будет в порядке, –