– Решение за вами, коммандер. Я просто честный торговец, дерзающий защищать свои законные интересы и интересы своих акционеров в данной системе. Продолжая настаивать на вмешательстве в наши законные интересы, вы не оставляете мне иного выбора, кроме как защищаться любыми доступными способами, какими бы отвратительными я лично не находил эти средства… впрочем, вы сами вынуждаете меня…

У Виктории все мышцы свело от ненависти, пальцы, словно когти, вощились в колени, и она уже приготовилась бросить в лицо магнату яростный вызов, но ее опередил бесстрастный голос.

– Я предлагаю вам еще раз обдумать эту угрозу, мистер Гауптман, – произнес Алистер Маккеон

Виктория повернулась к нему. Лицо ее старшего помощника больше не походило на маску. Оно сделалось жестким, серые глаза сверкали. Гауптман воззрился на старпома, словно на предмет мебели, о присутствии которого позабыл.

– Я не имею привычки принимать советы от лакеев в форме, – насмешливо процедил он.

– Рекомендую начать привыкать, – ответил Маккеон тем же кованно-железным тоном. – С момента прибытия сюда вы упорно пытались интерпретировать действия коммандера Харрингтон как личные выпады против вас. При этом вы оскорбили как ее, так и Королевский Военный Флот и поставили под сомнение правомерность исполнения наших обязанностей перед Короной. По сути, вы с избыточной ясностью заявили, что ни закон, ни предусмотренные им обязанности не имеют для вас такой важности, как ваша драгоценная репутация. Несмотря на ваше рассчитанное высокомерие, капитан сохраняла учтивость и уважительность тона. Однако когда она отказалась пренебречь своим долгом как офицера Королевы или приспособить его к вашим требованиям, вы сочли уместным угрожать не только ей лично, но и благополучию ее родителей. – В глазах лейтенант-коммандера полыхало презрение. – В свете всего перечисленного предупреждаю вас, сэр, что буду готов засвидетельствовать это в любом суде.

– В суде? – в удивлении отшатнулся Гауптман, и Виктория, даже сквозь ярость, ощутила почти такое же удивление. Что же Маккеон собирается…

– Да, сэр, в суде, где ваши упорные попытки вынудить Королевский Военный Флот пренебречь своими обязанностями, несомненно, будут восприняты как достаточно веское доказательство причастности к измене и убийству.

Когда тяжелый холодный голос Маккеона смолк, в центральном повисла потрясенная тишина. Гауптман побледнел, но затем его лицо снова потемнело.

– Вы ненормальный! Вы не в своем уме! Не существует…

– Мистер Гауптман, – резко перебил брызгающего слюной магната Маккеон, – сорок восемь часов назад шестьдесят один полицейский из Агентства по защите аборигенов погиб при исполнении служебного долга. Они были убиты лицами инопланетного происхождения, сбывавшими медузианам запрещенные наркотические средства. Лаборатория, производившая наркотики, получала энергию от незарегистрированного отводка, установленного в запасном орбитальном коллекторе анклава Ее Величества на Медузе. Этот шунт, мистер Гауптман, обнаруженный и опознанный персоналом Военного Флота меньше восьми часов назад, не устанавливался после помещения коллектора на медузианскую орбиту. Его собрали в процессе постройки коллектора на одном из предприятий картеля Гауптмана.

Гауптман уставился на него, от изумления утратив дар речи, и старпом продолжал тем же жестким тоном:

– Поскольку обнаруженный шунт является неоспоримой физической уликой, связывающей ваш картель или служащих в нем лиц с наркоторговцами и, следовательно, с убийством офицеров, ваши наглые попытки отвлечь официальное внимание от ваших операций на Василиске могут быть истолкованы только как попытка скрыть вину – либо вашу, либо ваших служащих. В любом случае, сэр, это будет считаться элементом сговора и таким образом сделает вас лично соучастником убийства – по меньшей мере. И я напоминаю вам, что использование имущества Ее Величества в уголовном преступлении – особенно повлекшем за собой гибель офицеров Короны – по законам Королевства является государственной изменой. Учитывая репутацию вас и вашего картеля, со всем почтением надеюсь, – (ни хрена себе почтение, в шоке подумала Виктория), – на ваше благоразумие, а также всемерную поддержку усилий коммандера Харрингтон найти истинных виновников. А также на то, что вы не станете навлекать на себя серьезные подозрения, препятствуя официальному расследованию, проводимому офицерами Ее Величества в данной системе.

– Вы ненормальный, – повторил Гауптман, на сей раз шепотом. – Измена? Убийство? Вы же знаете, что Гауптман не… я не…

– Сэр, мне известны только оглашенные мной факты. Учитывая сложившиеся обстоятельства, в случае продолжения вашей вендетты против капитана Харрингтон – заметьте, не ее, а вашей вендетты! – мой долг офицера Ее Величества – донести до суда подробнейшую информацию.

Алистер Маккеон холодно и твердо встретил недоверчивый взгляд Клауса Гауптмана, и тот снова побледнел. Виктория заставила себя сидеть очень тихо, всеми силами удерживая за горло все еще клокотавшую в ней ярость. Она ни на секунду не верила в причастность коммерсанта к истории с энергоотводом и нарколабораторией. Да и участие магната во всей остальной незаконной деятельности его картеля на Василиске вызывало сомнение. Но его чрезмерная наглость и высокомерие, способность рассматривать ее действия только как личные нападки и, самое главное, выбранная им низкая, плебейская, бандитская тактика для устранения препятствий наполнили Викторию не столько яростью, сколько отвращением. Подумать только, он собирался наказать ее за то, что она посмела исполнять свой долг! Какое наглое злоупотребление собственной властью и положением! Харрингтон не собиралась никоим образом сдерживать совершенно неожиданную контратаку Маккеона. Торговец сам задал тон, так что переживет.

– Вы не посмеете, – тихо сказал магнат.

– Посмею.

Гауптман опустился в кресло, переводя злобный взгляд со старпома на Викторию и обратно.

– Хорошо, – проскрежетал он наконец. – Вижу, вы подстраховались, коммандер Харрингтон. Что ж, продолжайте, разыгрывайте здесь из себя божка. Я умываю руки. Проверяйте до посинения все, что хотите, но не думайте – никогда, – что все кончилось!

Маккеон снова подобрался, но Виктория коснулась его руки и покачала головой. Она молча встала, но, когда старпом хотел подняться вслед за ней, мягким жестом велела ему оставаться на месте. Харрингтон холодно кивнула Гауптману и указала ему на выход из центрального поста. Искрящийся злобой магнат важно прошествовал в открывшийся люк.

В рубке их встретила неестественная тишина, но Виктория едва заметила ее. Она проводила посетителя к лифту и вместе с ним проехала до причального шлюза. Всю дорогу оба хранили абсолютное молчание, но по прибытии капитан нажала кнопку отмены, оставив дверь кабины закрытой, и повернулась к магнату.

– Мистер Гауптман, – произнесла она холодным, как замороженный гелий, голосом, – вы сочли уместным оскорблять меня вместе с моим экипажем и угрожать моим родителям. В сущности, вы опустились до тактики последнего подонка – кем, по моему мнению, и являетесь. – Ноздри Гауптмана на его налитом кровью лице раздулись, но Харрингтон продолжала все тем же ледяным тоном: – Прекрасно понимаю – вы не собираетесь забывать инцидент. Так вот: я – тоже. Не забуду я и ваших угроз. И как офицер Ее Величества отреагирую на любое личное нападение, как только оно произойдет. Что до меня, то и лично, и как офицер Королевы я не одобряю обычай драться на дуэли. Но, мистер Гауптман, если вы когда-нибудь попытаетесь хотя бы посмотреть в сторону моих родителей, я публично обвиню вас в действиях, достойных презрения, и потребую сатисфакции. И когда вы примете мой вызов, мистер Гауптман, я вас убью.