К ним подошла Криста и сунула Ледвине под нос удостоверение сотрудника Интерпола. Комиссар расхохотался, демонстрируя полное безразличие к документу, и Чарльз продолжал корчиться в муках.

— Я знаю, кто вы, Криста Вольф — или Эжени Пиалат, как предпочитаете? Или Элен де Врий? Или, может быть, вам обоим хотелось бы услышать ваше настоящее имя? Готов спорить, давно никто не называл вас Кейт, Кейт Шумейкер.

Тем временем копы окружили их плотным кольцом, пряча от глаз находившихся в холле людей. Проходившие мимо постояльцы косились на них с удивлением. Двое полицейских предлагали всем зевакам заняться своими делами. Тут на сцену вышел директор отеля с телефоном. Протолкавшись сквозь кольцо копов, он вручил комиссару мобильник и произнес:

— Вы будете говорить с министром внутренних дел. Берите трубку!

Директор был вне себя от ярости, даже лицо его покраснело. Почему портье не вмешался? Ни одного постояльца «Босколо» не оскорбляли с тех пор, как он стал здесь начальником, а эти представители властных структур казались ему очень странными, возможно, даже ненастоящими. Он немедленно позвонил главе полиции, который снимал номер как раз в этом отеле. Тот был столь любезен, что переадресовал звонок весьма высокопоставленному другу, которому как раз требовались роскошные апартаменты и максимум конфиденциальности для одного эротического приключения: в общем, этому человеку директор вполне мог доверять.

Комиссар уставился на взволнованного директора отеля и задумался, что делать. Он посмотрел на часы и отпустил Чарльза. Из раскрытой ладони профессора выпали зубчики чеснока и покатились по полу. С ловкостью, достойной лучшего применения, комиссар снова схватил Чарльза за руку, перевернул ее ладонью вверх, провел пальцем по покрасневшей коже, обожженной чесноком, и наконец оставил его в покое.

— Прошу прощения, — сразу же произнес он. — Мне нужно было удостовериться.

Взяв телефон, он рявкнул в трубку: «Я работаю!», нажал на отбой и швырнул телефон совершенно опозоренному директору отеля.

Чарльз в обычной ситуации так просто не сдался бы, но в данный момент ему явно следовало держать себя в руках. У него не было ни малейшего шанса против этого огра, и, кроме того, он не знал, какой информацией владеет комиссар, однако за последние несколько часов он вряд ли нарушил какие-либо законы. Как бы там ни было, он сразу понял, что имел в виду комиссар. К огромному удивлению всех присутствующих, включая Кристу, Чарльз расхохотался.

Дело в том, что комиссар был готов пренебречь любыми препятствиями, если уж ему в голову приходила какая-то идея. Он постоянно допускал грубые ошибки и в результате чувствовал себя как последний идиот, поэтому сейчас ему было очень стыдно. Румянец на его щеках не укрылся от взгляда Чарльза.

— И что, по-вашему, произошло бы, если бы вы не ошиблись? — спросил Чарльз с тем научным интересом, какой у него мог бы вызвать моллюск, лежащий перед ним на секционном столе.

Комиссар что-то пробормотал, но Чарльз подошел вплотную к нему, не опуская взгляда. Теперь он смотрел комиссару прямо в глаза.

— На коже не было бы ожога, она растворилась бы, как если бы на нее плеснули серной кислотой, — выпалил смущенный комиссар.

— Так что же, я не вампир? Мы закончили с этим, или вы еще вонзите кол мне в сердце, чтоб уж наверняка?

Не зная, как ответить на этот вопрос, комиссар покачал головой, сначала утвердительно, затем отрицательно.

— В таком случае позвольте мне подняться в свой номер. У меня был очень напряженный день.

Не дожидаясь ответа, Чарльз развернулся на каблуках и направился к лифту. Засунув руку под куртку, он проверил, на месте ли кусок ткани, который он похитил в соборе, нащупал его и расслабился. За ним следом семенил директор отеля, рассыпаясь в извинениях. Чарльз даже растерялся, поскольку прежде не встречал человека, настолько изобретательного в сожалениях и предложениях компенсации. Почувствовав к нему сострадание, Чарльз положил руки на плечи директора и сказал ему, что это все пустяки: ничего страшного не произошло, наоборот, прояснилась ситуация, грозившая испортить его пребывание в Праге. Чарльз сел в лифт и сквозь закрывающиеся двери смотрел на директора, который стоял посреди холла, растерянный и потрясенный словами постояльца, и явно не знал, то ли радоваться ему, то ли продолжать волноваться.

Криста осталась внизу, чтобы сделать выговор комиссару. Она объяснила ему, что уже не раз встречалась с представителями властных структур в странах такого типа, где царят беззаконие и полицейский произвол. Рано или поздно все это плохо заканчивалось, поэтому она посоветовала комиссару держаться от них подальше, пока они будут в Праге, если ему не нужен скандал с международными последствиями на высшем уровне. Нисколько не испугавшись, Ледвина заявил:

— Даже не надейтесь.

Он повернулся к Кристе спиной. Его свита последовала за ним к машинам.

— Возможно, мы имеем дело с вампиром более высокого уровня, — предположил адъютант Ледвины, открывая перед шефом дверь.

Комиссар посмотрел на него так, словно никогда прежде не встречал такого кретина, но сказал лишь:

— Вы, бездарный олух, просто включите сирену. У меня нет ни малейшего желания торчать в пробках с туристами! — И с этими словами он сел в машину.

К тому моменту когда Чарльз добрался до номера, терпения у него совсем не осталось, и, едва открыв двери, он принялся разворачивать алтарную ткань, чтобы наконец рассмотреть послание. Тот, кто его создал, сокрыл плод своих трудов так, что изображение можно было увидеть только под определенным углом, как в стереооткрытках, где несколько фотографий, наложенных друг на друга, создают эффект движения. Чарльзу вспомнилась одна такая, с которой подмигивала Мона Лиза. Он видел сотни подобных открыток в сувенирных магазинах и на ярмарках, особенно среди всяческого кича в лавках, расположенных вокруг католических соборов в Латинской Америке. Больше всего ему запомнился крест, который начинал светиться, если перевернуть открытку. И в итоге появлялась надпись: «При поддержке Иисуса».

Конечно же, человек, отправивший послание, воспользовался этой техникой, чтобы посетители капеллы не заметили, что перед ними лежит не простая ткань.

Чарльз сразу же узнал знаки, расположенные в определенном порядке. Он сел за стол, где несколько часов назад они составляли список королей, похороненных в соборе Святого Вита. И как раз в тот момент, когда он закончил переписывать все знаки, в дверь постучали. Поднявшись, он впустил Кристу и тут же метнулся обратно к столу.

Криста хотела прокомментировать случившееся внизу, но передумала, увидев, насколько Чарльз сосредоточился на работе. Придвинув стул к письменному столу, она взглянула на сделанные Чарльзом заметки.