И вот в это воскресенье, не предупредив, мать решила ее навестить.

Зачем, интересно? Сообщить что-то важное? Возможно, она спохватилась и теперь решила потребовать дочь обратно? Не явится ли она пьяной, так что Лане будет стыдно перед товарищами и учителями? При нормальных отношениях она могла бы чувствовать радость, даже восторг от неожиданного посещения матери, но, направляясь к приемной, девушку снедало лишь чувство тревоги.

Натали сидела на скамейке при входе в здание, низко склонив голову. При виде дочери она поднялась и направилась к ней. По лицу Натали девушка попыталась прочесть какие-то знаки, объясняющие неожиданную причину визита, но мать просто смотрела на нее во все глаза. Потом она улыбнулась, обняла ее и прижала к себе, так внезапно, что Лана не успела произнести ни звука.

— О, доченька… девочка моя…

Мать плакала, покрывая ее волосы поцелуями.

Оставшись абсолютно равнодушной к этому всплеску эмоций, Лана подумала, что мать, не проявлявшая к ней годами подобных чувств, попросту пьяна. Лана быстро огляделась, боясь, что при этой сцене кто-то присутствует. Но рядом находился только охранник Фредерик, да и тот делал вид, что погружен в чтение журнала.

Натали разжала объятия и сделала шаг назад.

— Дай мне на тебя наглядеться, — произнесла она, всхлипывая. — Какая же ты красавица! Ты отлично выглядишь.

— Да, мама, у меня все хорошо, — сухо проговорила Лана. — Пойдем лучше в парк.

Она настойчиво увлекла мать в самый дальний уголок сада, туда, где никто не мог их видеть, и тогда задала вопрос, вертевшийся у нее на языке.

— Почему ты пришла? — спросила она довольно жестко.

— Как? Потому… что я твоя мать, — удивленно ответила Натали.

— Да… Но ты же не собиралась.

— Очень захотела тебя увидеть, вот и все.

— Что-то случилось?

— Нет… то есть да…

— Что именно? — спросила Лана еще грубее.

Она увидела на лице матери выражение глубокой грусти, которая у той появлялась в дни, когда она оставалась без работы.

— Мой приход тебя расстроил, не так ли?

— Он меня удивил.

— Понимаю.

— Но… в конце концов, а на что ты рассчитывала? Ты никогда ради меня и пальцем не пошевелила! Когда у меня были… неприятности, тебя никогда не было рядом. С тех пор как я очутилась здесь, ты звонила в стельку пьяная и несла полную ахинею. И вот ты внезапно заявляешься, рыдаешь и говоришь мне «доченька»? Кого ты пытаешься обмануть?

Мать слушала гневную тираду дочери молча, губы ее дрожали.

— Знаю… Я вела себя с тобой очень плохо… В последнее время я стала это понимать.

— Ну, наконец-то! Только не изображай раскаявшуюся грешницу, утопая в слезах!

Но, увидев лишившееся жизни лицо матери, она пожалела об этом упреке.

— Мне так жаль, Лана, так жаль… — пробормотала та.

— Хватит, хватит.

— Я погрязла в куче проблем, а заодно… и в алкоголе. Сознательно ушла из реальности. Дни проносились мимо, я не проживала их, не чувствовала. Ничто больше не имело для меня значения. И это правда… я потеряла тебя…

Разразились новые рыдания, и Лана поняла, что Натали была искренней и на этот раз речь не шла о пьяных слезах под действием нахлынувших воспоминаний.

— Ладно, оставим это в прошлом, — предложила она примирительным тоном, подойдя поближе.

Девушка слышала, что человек становится взрослым, когда он способен почувствовать себя родителем своих родителей. В это мгновение она испытала что-то подобное. Лана была растрогана этим ощущением, но вовсе не потрясена. Она простила мать, безусловно, но воспоминания были еще слишком живы, чтобы она могла вот так взять их, да и отбросить подальше. Лана даже отругала себя мысленно за бесчувствие.

— Но почему произошли эти изменения? Что заставило тебя осознать все это? — спросила она уже куда мягче.

Мать распрямила спину, вытерла глаза.

— Все началось после разговора со стариком.

— О ком ты говоришь?

— О том, кто пришел тебя забрать.

— Лео?

— Да, Лео. Он сумел найти нужные слова, чтобы заставить меня выплыть из того полуобморочного состояния, в котором я постоянно находилась. А потом он мной занялся вплотную.

Это открытие потрясло Лану. Она почувствовала огромную теплоту и признательность к Лео. Доброте его поистине не было предела.

— Как это, занялся?

— Он отправил меня к психологу, специалисту по зависимостям — аддиктологу, бывшему ученику вашего Института.

Натали пристально посмотрела на дочь.

— Вот уже три недели я и капли в рот не брала.

Натали явно рассчитывала на то, что дочь обрадуется, удивится или поздравит ее, но та и бровью не повела. Три недели — слишком маленький срок, еще вполне можно было сорваться. Но тот факт, что Лео лично этим руководил, давало надежду, что однажды она увидит мать освободившейся от этого порока.

— На трезвые мозги я столкнулась с реальностью и пересмотрела свою прежнюю жизнь, осознала ошибки… О, я думаю, я еще только в самом начале пути… но я испытала мучительную боль, понимая, как тебе было тяжело переносить все эти годы издевательств, насмешек, как трудно было справляться с этим в одиночку…

— Сейчас всего этого уже нет, мне стало лучше, гораздо лучше…

Улыбка озарила лицо Натали.

— Так значит… тебе здесь хорошо, ты счастлива?

— Очень. Занятия — интересные, учителя просто гении, а остальные воспитанники постепенно становятся мне настоящими друзьями.

— Фантастика. Но… кто они, все эти люди? Лео? Другие преподаватели? Ангелы?

— Нет, они обычные мужчины и женщины, стоящие на принципах гуманизма и готовые помочь тем, кому довелось в этой жизни испытать страдания.

Они еще долго тепло беседовали, как никогда прежде, а потом Лана проводила мать в обратный путь.

По возвращении в свою комнату она увидела Роману лежавшей на кровати с книгой в руке. Девушка внимательно посмотрела на Лану.

— Хочешь об этом поговорить?

— О чем об этом?

— О твоей матери?

— Ты нас видела?

— Да, я тебя искала и заметила издалека, как ты с ней разговаривала. Я сразу поняла, кто это. По-моему, у вас все шло неплохо.

Лана молча улеглась рядом. Судя по всему, продолжать разговор у нее не было настроения.

— Ну что, тебе стало лучше? — сделала вывод Романа.

— Пожалуй…

— Что-то непохоже…