Ознакомившись с рецензией, Сан Саныч хмыкнул:

– Так уж и явление?

– Вне всяких сомнений! – подчеркнуто серьезно ответила Татьяна. – Давайте заключать договор!

– Не спеши, голубушка! Тут еще подумать надо – этот твой «талантливый автор» явно не вписывается ни в одну из существующих серий! Куда мы его воткнем? На внесерийку я, уж извини, не согласен.

– Интересно, куда бы вы вписали Толстого? – не выдержала Татьяна.

Но Сан Саныч был не лыком шит и быстро нашелся:

– В разряд сокрушительных провалов! Кому сейчас нужен Толстой с его утомительной и нудной привычкой разъяснять, что в каждую минуту подумал тот или иной персонаж?!

– Ах так?! Ну тогда увольняйте меня! – заявила Татьяна.

Сан Саныч опешил:

– Ты чего? Белены объелась?

– Сергей Листик – талант! Кого еще печатать, если не его!

– Условия ставишь?! Да я таких, как ты, редакторов в базарный день по рупь пучок найду!

– Знаю, – грустно сказала Татьяна. Она не обиделась на шефа, поскольку слишком его уважала.

Тот, однако, неожиданно сменил гнев на милость.

– Ладно, я подумаю. На всякий случай можешь готовить авторский договор!

Обрадованная Татьяна кинулась звонить Сергею. Его сотовый не отвечал, и она набрала номер домашнего телефона в Праге. Раздались гудки, ей ответил женский голос. Женщина на чистейшем русском сказала, что Сергей в отъезде и, когда вернется, она не знает. После звонка в Прагу настроение у Татьяны резко испортилось. Причина была очевидна – ее огорчило присутствие некой женщины в доме Сергея. Воображение услужливо и безжалостно подсказывало – молодая, ослепительно красивая любовница.

За окном шел дождь, и Татьяне хотелось утонуть в ближайшей луже. Подумав о предстоящем одиноком вечере, она едва не разрыдалась, но неожиданно вспомнила, что еще на прошлой неделе приобрела билет в филармонию на сегодняшний концерт. Татьяна решила сходить туда – все лучше, чем загибаться от тоски!

Этот концертный зал она считала своим любимым, каждый концерт в филармонии был для нее праздником, но сегодня ее ничто не радовало. Татьяна прошла в зал, устало опустилась на диванчик сбоку от сцены. Она уже собиралась отключить сотовый телефон, но тот вдруг зазвонил.

– Таня, это Сергей Листик!

– Сергей?! – обмерла Татьяна. – Где ты?

– В Петербурге! Я так соскучился, что все бросил и приехал! А где сейчас ты?

– В Большом зале филармонии.

Сергей расхохотался:

– Ну и ну, это в пяти минутах от меня! Я ведь остановился в «Европе»! Что нынче дают в филармонии?

– Баха!

– Душеспасительного Баха?! Уже бегу в филармонию! Увидимся!

Концерт начался. Орган торжественно возвестил о мире, где нет боли и времени, а есть только гармония и счастье для всех. Невероятно, но откуда-то сверху в зал пролились лучи солнца. Солнечный свет в нынешнем сентябре, когда солнца не было две недели, показался Татьяне настоящим чудом. Луч коснулся ее лица, и она зажмурилась от солнца и какого-то разрывающего, болезненного даже счастья. А когда открыла глаза, наверху, на хорах, прямо напротив себя, увидела лицо Сергея.

В антракте они встретились. Сергей объяснил, что как опоздавшего его пустили только на хоры, чему он рад, потому что сверху мог любоваться Татьяной беспрепятственно.

– Я звонила в Прагу! Мне сказали, что тебя нет.

Она испытующе посмотрела на Сергея.

Тот ничуть не смутился:

– Тебе ответила моя домработница! Чудная женщина, воюет с домашним хаосом, к тому же по-матерински наставляет меня, благо годится мне в матери…

Татьяне так понравилось это объяснение, что, когда сразу после него Сергей предложил спуститься вниз и выпить чего-нибудь в буфете, она тут же согласилась. В фойе Сергей ненадолго отлучился и вернулся с двумя рюмками коньяка.

– За тебя! Вы с Бахом прекрасно сочетаетесь! Кстати, когда на твое лицо упал солнечный луч, я понял, что люблю тебя!

Татьяна выпила. Коньяк мгновенно разлился по телу теплом и радостью, и она почувствовала себя счастливой и юной.

Когда они вышли в город и побрели по ночным улицам, ей показалось, что у нее изменилась даже походка: стала танцующей и грациозной. Татьяне захотелось станцевать прямо на ночной набережной – почему бы и нет?

Сергей восхищенно наблюдал ее танцевальную импровизацию.

– Это самое красивое танго в моей жизни! – признался мужчина, когда она остановилась.

– Танго разведенных мостов! – рассмеялась Татьяна.

Он обнял ее, стал целовать – лицо, глаза, губы – чувственно, сильно, отчего у нее по телу словно пошли электрические разряды.

– Поедем ко мне? – предложил Сергей.

Условности и предрассудки исчезли, она чувствовала себя свободной и сильной. Татьяне хотелось только одного – дать выход чувствам. И пусть все летит в тартарары!

– В гостиницу? Нет, не хочу. Гостиничный номер, как пошло… Пусть это будет у меня!

Он сильно сжал ее руку:

– Где ты живешь?

– Тебе повезло! Недалеко отсюда! Всего несколько домов!

Она указала в сторону своего дома. Сергей схватил ее на руки.

– Ты с ума сошел, – шепнула она, не делая ни малейшей попытки высвободиться. – Отпусти! Зачем ты несешь меня?

– Затем, чтобы мы оказались у тебя быстрее. Я не могу больше ждать!

Он оказался сильным – нес ее удивительно легко, даже не запыхался.

…Скинутые в спешке плащи и обувь, лихорадочные объятия… Танго разведенных мостов стало их общим танцем, который они танцевали до самого рассвета.

…Татьяна проснулась утром, когда рассвело, и сразу увидела Сергея. Он стоял у окна и смотрел на Мойку.

– Доброе утро! – задыхаясь от счастья, сказала Татьяна. – Что ты делаешь?

– Смотрю на серенькую Мойку, – улыбнулся он. – Красиво, хотя вид нельзя назвать жизнерадостным.

– Да, пожалуй, ты прав… Но я привыкла, за давностью лет этот унылый пейзаж стал мне бесконечно родным.

– Ты давно живешь здесь?

– С самого детства. Это квартира моего деда. Сейчас мы живем здесь вдвоем с сестрой Машей.

– А где она?

– На гастролях. Она актриса. Нам давно предлагали разменять квартиру на две отдельных, но… кажется просто невозможным уехать отсюда.

– А если придется?

– Почему?

– Как ты смотришь на то, чтобы перебраться в Прагу? Влтава тоже неплохая река!

Сергей подошел, опустился перед ней на колени, откинул простыню. Татьяна сжалась – утром она отнюдь не чувствовала себя такой уверенной.