Однако, судя по всему, этим вечером мне предстояло свидание с самым завидным кавалером Белграда. Когда я сообщила метрдотелю ресторана «Перувиан суши джойнт», что столик заказан на фамилию Разнатович, тот чуть не умер на месте. Пока я шла к столику через переполненный ресторан, метрдотель успел как минимум четыре раза назвать меня «мадам». Столик находился в чудесном уединении, на небольшом возвышении в дальней части ресторана, — видимо, они на скорую руку попытались устроить здесь ВИП-зону. Я заказала бокал красного вина, прикурила, просто ради давно забытого удовольствия от курения в помещении, и ко мне сразу же метнулись три официанта с пепельницами, но тут за моей спиной раздался мужской голос:

— Я сам помогу даме.

Даже по сербским стандартам Дежан Разнатович оказался просто великаном. Под два метра, прикинула я, и косая сажень в плечах. В приличном ресторане я впервые побывала два года назад, когда присоединилась к Стиву на его яхте «Мандарин», и с тех пор сидела во множестве роскошных мест с очень серьезными мужчинами, но такого впечатления, как Разнатович, на меня еще не производил никто. Он поздоровался, мы пожали руки, и тут я поняла, что на нас смотрит весь ресторан. Даже неизменно присутствующий в подобных заведениях диджей и тот высунулся из своей кабины. Воздух словно сгустился, как только Дежан вошел, будто его энергия заполнила собой все пространство между молекулами. Он был не просто знаменитостью, не просто излучал неуловимую ауру богатства — он внушал людям страх, вдруг поняла я. Помимо габаритов, ничего бандитского в Разнатовиче не было — безупречный, сдержанный темно-синий костюм, неброские запонки. Однако, прислушиваясь к постепенно нараставшему после секундной тишины гулу разговоров, я заметила, что все знали, кто он такой, но никто из присутствующих не решался поднять на него глаза. И вдруг я ощутила настолько сильное желание, что у меня практически задрожали коленки, и уже даже собралась посмотреть ему в глаза тем самым на все готовым взглядом, но тут официант вдруг охнул, пытаясь отодвинуть стул для гигантского посетителя, покачнулся, уронил пепельницу себе на ногу и схватился за скатерть, пытаясь удержать равновесие, бокал упал, и вино красной струйкой потекло по белой ткани. Некоторое время мы втроем стояли и смотрели на результаты того, что произошло.

— Вы любите суши, мисс Тирлинк? — спросил Дежан.

— Большое спасибо, что пригласили меня сюда, — уклончиво ответила я.

Разнатович положил на стол купюру, что-то сказал официанту по-сербски, а потом помог мне встать:

— Думаю, нам стоит пойти в другое место.

На набережной нас ожидал серебристый «астон-мартин», прямо в пешеходной зоне перед рестораном. Дежан открыл мне дверь, подождал, пока я сяду, а потом сам с некоторым трудом уселся на низкое водительское сиденье. Я едва сдержалась, чтобы не хихикнуть. Как только мы отъехали от ресторана, я заметила, что за нами едет черный «ренджровер» с тонированными стеклами, который тоже как ни в чем не бывало нарушал правила парковки. Видимо, его охрана, подумала я. Мы начали подниматься по крутой дороге, которая, кажется, вела в замковый парк.

— Очень мило с вашей стороны согласиться встретиться со мной на флай-бай[12], — заговорила я, решив проверить, знает ли он этот термин.

— Если работа действительно настолько интересна, это мило с вашей стороны.

Отлично, значит он в теме. Что ж, танцуем дальше!

— Вот мы и приехали. Надеюсь, вы не против немного пройтись в гору, — сказал он, не сводя глаз с моих ног.

Тем лучше!

Он предложил мне руку, чтобы немного облегчить восхождение в моих босоножках на каблуке по практически вертикальной тропинке. Я держала его под локоть, поражаясь тому, какой крошечной казалась моя рука на его фоне. «Ренджровер» припарковался за нами, оттуда вышел молодой человек, остановился в ожидании дальнейших инструкций, потом быстро обогнал нас и скрылся за какой-то дверью, а мы неторопливо пошли дальше. Наконец мы вошли в помещение, освещенное масляными лампами. Никакой официозности: несколько деревянных столиков с зелеными бархатными диванчиками, серебряные приборы и накрахмаленные скатерти. Казалось, мы перенеслись назад во времени. Нас встретил пожилой официант с синеватыми, как у моржа, усами и предложил взять с серебряного подноса две крошечные хрустальные стопки со сливовицей. Дежан поднял стопку и вежливо поприветствовал сидевших за столиками гостей, а потом выпил. Я сделала то же самое, ощутив невероятно приятный, но обжигающий вкус сливового напитка.

— Это один из старейших ресторанов Белграда, — сообщил мне Дежан, произнеся слово «Белград» на сербский манер — «Београд». — Попробуйте их тартар из конины!

— Не сомневаюсь, что это потрясающе вкусно.

Он сделал заказ, дождался, когда официант налил нам вина, потом попросил посмотреть на фото, которые сделала для меня Йована, а я принялась рассказывать заранее продуманную легенду:

— Вам, наверное, интересно, откуда я знаю доктора Казбича. Мы познакомились в Венеции — у меня там галерея. Оказалось, у нас есть несколько общих знакомых по работе. Я знаю, что вы интересуетесь иконами, поэтому, когда мне подвернулась эта работа, я позволила себе такую вольность и попробовала связаться с вами.

— Мой номер вам дал доктор Казбич? — с некоторым восхищением в голосе спросил он.

— Нет, — честно ответила я, глядя ему в глаза. — Я просто зашла к нему в галерею и попросила связать меня с вами. Сотрудники оказались очень милыми.

— А вы предприимчивая дама! Вы англичанка, да?

— Моя семья живет в Швейцарии, — покачала я головой, чувствуя, насколько устаревшей кажется мне история Элизабет. — Итак, концепция примерно такая же, как у Гойи в исполнение братьев Чепмен. Вы ведь наверняка видели эту работу, да? Сама икона датируется тринадцатым веком, венецианский мастер, крайне редкое произведение, однако степень повреждения значительна. Продавец — частное лицо, владельцы — обычная семья. «Ксаок» планирует разделить ее на фрагменты и создать триптих, что-то вроде этого, — объяснила я и показала ему серии, сделанные Йованой.

Я не знала, насколько серьезно Дежан занимается коллекционированием икон, но не волновалась, что он узнает икону, потому что ее просто не существовало. Мы с Йованой сделали коллаж из нескольких небольших икон из собрания музея Ка-д’Оро в Венеции — типичная темноволосая, волоокая Дева в плаще с золотым подбоем со слегка растерянным видом держит на коленях Младенца Христа со сморщенным личиком. На лицах мы сделали некое подобие кракелюра, в левом нижнем углу добавили пятно от воды. «Концепция» заключалось в том, что в «Ксаок» собирались разделить поврежденное изображение на фрагменты и заново собрать икону в триптих, наложив сверху элементы фотографий по выбору «клиента». Мы сделали несколько пробных вариантов на основе бодибилдеров эпохи Возрождения, которых я видела в витрине галереи Казбича, сербского граффити, выполненного маркером, и одного из самых отвратительных скриншотов из абджект-проекта Йованы. Вышло, кстати, не так уж и плохо, хотя на самом деле меня волновало только одно — заинтересовать Дежана, встретиться с ним и сделать так, чтобы он передал мое послание кому надо.