– Сообщите нам о своем решение. Звоните в любое время. Вот мои телефоны.

Сует визитку. Телефоны я и так знаю, но возьмем. Политес.

– Буду ждать звонка.

– До свидания, мистер поверенный.

На улице жара. Пока шел к машине, вспотел. Снимаю пиджак, бросаю его на сиденье и сажусь за руль. Загудел мотор, из решеток обдува полыхнул теплый воздух, который сменился прохладным. Благодать!

«Все слышал?»

«Ага!»

«Где мы прокололись?»

«Это не мы. Предыдущий эфор. Желчный был человек. Повздорил с их президентом, а тот приказал его задержать. Эфор, конечно, ушел, но зло затаил. Президента убили».

Ни фига себе! Я и не знал.

«Это было в документах».

«Ты не говорил».

«Не счел важным. Давно было. Но в США помнят. А еще Бейли успел написать слово “эфор”».

«Точно знаешь?»

«Подслушал разговор с президентом. К нему директор ЦРУ приходил. Они, правда, глушилку включили, – Мозг хихикнул. – А смартфоны в карманах. Как дети, честное слово!»

«О чем говорили?»

«О тебе».

«Как вышли?»

«Бумаги покойных. Я подчистил следы, но бумаги жечь не умею. А еще объявился старик, который работал по предшественнику. Встречал лично, знал о его миссии. Они связали концы».

«Почему не сообщил?»

«Зачем? Опасности нет».

Разбаловал я его. Лишить, что ли, конфет?

«Но-но!»

«Что теперь?»

«Ничего. Они боятся тебя».

«Нас».

«Обо мне не знают. Считают крутым только тебя. Абыдно», – Мозг хихикнул.

Я вздохнул. Нашел время шутить.

«Чепуха, босс, прорвемся! Год пребывания на Земле подходит к концу».

«Могут продлить».

«Вряд ли. Не забыл, что идет война с кваргами? А это потери. В том числе и среди эфоров».

«Их берегут».

«Тем не менее они гибнут. Редко, но бывает. Понадобимся. Ставлю шоколадку против бутылки колы, что нас отзовут».

«Шоколад съешь ты, колу выпьешь тоже, а мне что?»

«Чувство глубокого удовлетворения».

«Жулик!»

«От такого и слышу!»

Вот и говори с ним! Самомнение так и прет. А сам снайпера прозевал.

«У нее не было телефона. Телекамера на деловом центре стройку не захватывает. Я не волшебник».

Этот отопрется…

«Да что ты, в самом деле! Все хорошо. Вспомни о девочках!»

Я о них всегда помню…

Принцы на Золушках не женятся. Жизнь – не сказка.

Марина была в этом уверена. Их с Полей растили бабушки. Родители девочек разбежались – да так, что забыли о дочерях. Бабушки тащили внучек на свои пенсии. Денег не хватало. Одевались девочки скромно, модных гаджетов не имели, из-за чего мальчики не обращали на них внимания. Возможно, поэтому сестры учились хорошо. Поступили в университет: сначала Поля, затем – Марина. Получали стипендии, причем повышенные и специальные. Не пропускали лекций, занимались дома. А что оставалось? Это однокурсники жили весело. Ходили в клубы, модно одевались, приезжали в вуз на личных автомобилях. Девочки брали реванш на сессиях. Преподаватели ставили им «десятки»[30], руководство вуза ценило. В общежитии сестры жили в одной комнате. Распределили[31] их в Минск – обеих. У отличников есть право выбора.

Бабушки завещали внучкам свое жилье, рассудив, что у каждой будет своя квартира. Но жить в областном центре сестры не захотели. Квартиры продали, купив взамен двушку в Минске. В большом городе больше возможностей, да и жить в нем интересней. Так сказала Полина. Квартиру оформили на нее. Марина не возражала – сестре она доверяла. Поля переехала в двушку, Марина осталась в общежитии. Так было удобнее для учебы.

Парней у сестер не было. Где их взять? На курсе? Так бухгалтер – профессия женская, на курсе сплошь девочки. На других специальностях парни есть, но их мало. За них бьются, нередко – в прямом смысле. Побеждают в боях богатые. Парни не дураки. Кого выбрать: дочь состоятельных родителей или сиротку? Ответ очевиден. Вот тогда Марина и сделала вывод: принцы не для нее. Это мнение укрепил пример сестры. Ее ухажер, Гриц, был слишком красив. В его словах была фальшь, о чем Марина предупредила сестру. Та отмахнулась. Дескать, тебе ли судить? Что понимаешь, мелкая? Скажи, что завидуешь.

Марина обиделась. Она не завидовала – хотела помочь. Зачем так? Марина уехала в общежитие и перестала звонить Поле. Та тоже не звонила. Марина переживала. Сестра – родной человек, ближе нет. Но появился чужой – и о ней забыли. Как же так?

Сестра позвонила спустя несколько месяцев. Плача, рассказала о ссоре с парнем. Марина немедленно прилетела. Какая обида, если такое? Вместе они решили: Поле – рожать. Ребенка поднимут. Марина получит диплом и будет работать. Зарплата, плюс пособие Поли – жить можно.

Так и сделали. Марина переехала к сестре. Племяшка родилась – чудо. Тетю она звала «Ма», что означало «Марина», сестру – «По». Полина смеялась: «Мама ей ты». Затем Аля пошла в садик, Поля вернулась на работу. Жить стало легче. Две заплаты – неплохо.

А потом Поля погибла… Дни прошли как в тумане. Похороны, плач девочки, свои слезы… Беда не ходит одна: Алю хотели забрать. Пришла сотрудница исполкома, сказала: девочка – сирота. Поместят в детский дом. Марина ответила: «Не отдам!» «Оформляйте опеку, – сказала чиновница, – но учтите: возьмем под контроль. Будем навещать. Проверять состояние ребенка, чистоту в квартире. Заглянем в холодильник. Несколько замечаний – и опеке конец». «Я удочерю Алю, – сказала Марина. – Это можно?» «Молодой девушке? – покачала головой чиновница. – Право такое у вас есть, но мы против. К нашему мнению суд прислушается». «Почему нельзя?» – спросила Марина. «Опыт, – сказала сотрудница. – Сейчас вами руководят чувства. Но растить ребенка одной трудно. К тому же вы молоды, захотите замуж. А как будущий супруг отнесется к девочке? Не все готовы принять чужого ребенка. Начнутся проблемы. Приходилось нам изымать детей… Побудьте опекуном. Если все сложится, вернемся к разговору».

Марина согласилась – а что делать? Вскоре убедилась – чиновница не лгала. Одной трудно. Жизнь сузилась в узкий круг. Квартира – садик – работа. И наоборот. В магазин – с девочкой, гулять – с ней. Про кино и театр лучше забыть. С Полей они подменяли друг друга. Теперь некому…