– Мне никто так не говорит, но если бы кто-нибудь говорил, то конечно.

– Везет тебе! А мне постоянно кто-нибудь говорит, что мне делать, куда идти, с кем общаться, где жить. – Я вздыхаю и смотрю на пар от собственного дыхания, клубящийся в холодном воздухе. – Это меня бесит.

– Понимаю.

Поднимаю взгляд на звезды.

– Я хочу как-то это изменить, но не знаю, с чего начать.

– Может быть, тебе поможет Сиэтл.

– Может быть… Мне хочется сделать что-нибудь прямо сейчас, убежать куда-нибудь или наорать на кого-то.

– Наорать? – смеется он и останавливается, чтобы зашнуровать кроссовку.

Я торможу в нескольких метрах впереди и нетерпеливо оглядываюсь по сторонам. Теперь, когда мозг под воздействием алкоголя уцепился за возможность вести себя безрассудно, я не могу остановиться.

– Да, покрыть кого-нибудь матом, например.

– Тогда стоит начать прямо сейчас. Со стороны это, конечно, покажется диким, но всегда легче начинать с малого, – отвечает Роберт.

Не сразу понимаю, что он шутит, но когда до меня доходит, становится смешно.

– Нет, я серьезно. Я прямо чувствую, как хочу сделать сейчас что-нибудь… безумное. – Я закусываю зубами верхнюю губу, размышляя над этой идеей.

– Это вино довольно крепкое, а ты выпила много и за короткое время.

Мы смеемся, и я не могу остановиться. Наконец при виде фонарей на доме, похожем на ресторан, я успокаиваюсь.

– Это наш бар, – говорит Роберт и кивает на здание.

– Такой маленький!

– Ну, он и не должен быть огромным, хотя этот бар и единственный в нашем городе. Там круто. Танцы на барной стойке и все такое.

– Как в «Гадком Койоте»?

Он усмехается:

– Да, только тут всем женщинам больше сорока и на них немного больше одежды.

У него такая заразительная улыбка, что я уже знаю, куда мы направимся.

Хардин

– Нет, я же сказал один стакан, значит, один стакан. – Я отворачиваюсь и кручу кусочек льда в пустом стакане.

– Тем не менее. – Она подает знак бармену и заказывает еще пару стаканов.

– Я же сказал, не надо…

– С чего ты взял, что это тебе? – снисходительно спрашивает она. – Девушкам тоже надо иногда оторваться.

– Ну, тогда развлекайся. А я иду за Тессой. – Я встаю, но она снова хватает меня за рубашку. Уже не в первый раз. – Хватит меня дергать!

– Чувак, да перестань. Я сказала, что пойдем, только вот допью. Ты уже решил, что скажешь, или ты снова планируешь применить свой пещерный стиль?

– Нет. – Я снова сажусь. Действительно, я не думал, что я ей скажу. Надо придумать какую-нибудь фразу, кроме «А ну пошли!». – А ты что бы сказала? – наконец спрашиваю я.

– Ну, в первую очередь… – Она делает паузу и протягивает бармену две пятерки, придвигая к себе оба стакана. – Лилиан не должна ходить в бар с другой девушкой… или парнем без меня. – Она делает большой глоток и смотрит на меня. – Я бы пресекла это в корне.

Мне решительно не нравится ее тон.

– И ты еще предлагаешь мне выпить, прежде чем идти?

Она пожимает плечами:

– Я не говорю, что это правильно. Просто рассказываю, как бы поступила сама.

– Это фигня. Все фигня! Я пошел.

Делаю несколько шагов к двери, и тут резко бьет в голову громкое кантри, играющее в маленьком помещении. Мне не стоило приходить в этот чертов бар с самого начала. Нужно было прямиком идти к Тессе. Завсегдатаи начинают аплодировать. Повернувшись, вижу двух танцовщиц среднего возраста, забирающихся на барную стойку. Выглядит это чертовски неловко. Забавно, но все же очень странно.

– Ты пропустишь такое шоу! – хохочет Райли.

Собираюсь что-то ответить, но меня прерывает звук, раздающийся за спиной, и я догадываюсь, что это. Поворачиваюсь – и во рту у меня пересыхает, а кровь мгновенно закипает в жилах. Потому что, как я и предполагал, это Тесса, перешагивает через порог маленькой придорожной забегаловки. С ним.

Вместо того чтобы подойти к ней, как я и собирался, делаю шаг назад к барной стойке и не оборачиваясь шиплю Райли:

– Она здесь, с ним. Вот она!

Райли отводит взгляд с пожилых теток на барной стойке и поворачивается. Глаза у нее лезут на лоб.

– Вот черт! А она секси!

Я таращусь на нее.

– Хватит! Не смотри на нее так.

– Лилиан говорила, что она красивая, но, черт, гляди, какие у нее большие си…

– Прекрати!

Я смотрю на Тессу. Она чертовски горячая штучка, я это знаю, но, что еще важнее, она пьяна и смеется, проходя между высокими столиками. Выбрав свободный столик недалеко от туалета, она садится.

– Я пойду туда, – заявляю я Райли.

У меня нет никаких причин вообще что-то ей говорить, но часть меня хочет знать, что бы сделала она на моем месте. Знаю, что Тесса расстроена из-за меня, обижена на целый список гадостей, которые я уже совершил, и точно не хочу добавлять в этот список еще одну строчку. Но тем не менее у нее нет никакого права на меня злиться: она одна болтается с каким-то случайным парнем из ресторана, а теперь еще заваливается сюда, пьяная и веселая. Вместе с ним.

– Может, тебе просто подождать… Понаблюдать за ней немного, – предлагает Райли.

– Что за дурацкая идея, зачем мне смотреть, как она вертится вокруг этого дылды? Она моя, и…

Райли с любопытством смотрит на меня.

– Она бесится, когда ты зовешь ее своей?

– Нет, ей это нравится, я полагаю.

По крайней мере, она как-то это говорила. «Я твоя, Хардин, твоя», – стонала она, уткнувшись мне губами в шею, когда я, двигая бедрами, входил в нее.

– Лил ужасно злится, когда я так говорю. Она думает, что так я превращаю ее в свою собственность, – замечает Райли.

Но все, на чем я могу сосредоточиться, – это Тесса. Она собирает свои длинные волосы и закидывает на плечо. Мои досада и гнев возрастают, внимание притупляется. Как она не чувствует, что я здесь? Я всегда могу сказать, когда она заходит в комнату; когда она подходит ко мне, тело сразу же ощущает малейшие колебания воздуха. Она слишком занята своим спутником, он, наверное, рассказывает ей, как наливать воду в этот гребаный стакан.

Но тем не менее смотрю на свою девушку и говорю:

– Нет, Тесс моя, и мне все равно, что она думает по этому поводу.

– Ты говоришь как настоящий осел, – замечает Райли, глядя на Тессу. – Тебе нужно пойти на компромисс; если она действительно похожа на Лилиан, она отвергнет его и в конце концов поставит тебя перед ультиматумом.