Росс поставил сумку на стол и проверил телефон. Никаких сообщений от Имоджен. Он снова ощутил укол стыда – знает же, как она боится! Ладно, быть может, лабораторное исследование покажет, что он гоняется за призраком – на том все и закончится. Напишет в «Санди таймс» короткую заметку о чокнутом старом ученом, который заставил поверить в свой бред множество людей…

Например, тех, что гонялись за ним в Египте?

– Мистер Хантер?

Росс поднял глаза. Перед ним стояла привлекательная женщина лет тридцати с шелковистыми черными волосами до талии, в ярко-зеленом платье и черных легинсах.

– Да. – Он встал и пожал ее протянутую руку.

– Джолин Томас, – представилась она и села напротив.

– Спасибо, что согласились принять меня в такой поздний час.

– О, все нормально, не беспокойтесь. По большей части мы сотрудничаем с полицией, так что работаем круглые сутки. Но вы, насколько я понимаю, частный клиент?

– Совершенно верно. Могу ли я спросить о конфиденциальности и безопасном хранении ваших данных?

Она улыбнулась.

– Чаще всего мы исследуем образцы ДНК, полученные с места преступления. Это важнейшие улики, и, разумеется, немало преступников были бы рады их уничтожить. Поэтому все в нашей компании защищено кодами безопасности. Любой образец сразу получает кодовый номер и дальше фигурирует только под этим номером. Даже в том случае, если кто-то вломится сюда – что, впрочем, очень маловероятно, – он просто не сможет найти среди множества образцов тот, что ему нужен.

– Хорошо.

– Так что вы нам привезли?

– Мы можем поговорить где-нибудь за закрытой дверью? – спросил Росс.

Джолин провела его в соседнюю комнатку. Росс расстегнул сумку, достал и развернул сперва чашу, потом зуб.

– Думаю, обоим предметам очень много лет, – сказал он. – Точнее, много столетий. Возможно, их возраст составляет около двух тысяч лет. Скажите, вы сможете их датировать?

– Нет, датировкой образцов мы не занимаемся. Возможно, удастся также определить этническое происхождение – в зависимости от того, в каком состоянии образцы. У нас проводятся три типа анализа ДНК: стандартный, митохондриальный и игрек-КТП.

– И что это значит? – спросил Росс.

– Стандартный анализ дает нам представление о человеке, которому принадлежит ДНК. Именно это обычно требуется полиции, чтобы сузить круг подозреваемых. Митохондриальный – это другой анализ, сложнее. Мы исследуем Х-хромосому ДНК – женскую хромосому. Она позволяет выяснить происхождение организма, поскольку передается из поколения в поколение без изменений.

– Без изменений?

– Верно.

– Значит, если у кого-то, жившего две тысячи лет назад, остались прямые потомки, их можно найти по этой Х-хромосоме?

– Именно, если только этому не помешают генетические мутации. Такое тоже случается. Наконец, третий анализ, Y-КТП – новая методика. Делает то же самое, но с мужской Y-хромосомой. Исследует короткие тандемные повторы, локализованные на Y-хромосоме. Однако его результаты не столь надежны, да и баз данных ДНК, основанных на этом признаке, пока гораздо меньше.

– Что именно делает этот анализ?

– Как я уже объяснила, он аналогичен митохондриальному, только работает не с женской хромосомой, а с мужской. Прослеживает определенные признаки, которые в Y-хромосомах остаются неизменными из поколения в поколение.

– Замечательно! Это, пожалуйста, тоже сделайте. Скажите, сколько я буду вам должен за все три анализа?

– Прежде всего я должна спросить: вы предпочитаете, чтобы наши лаборанты работали с образцами в перчатках или без перчаток?

– Сам я их голыми руками не трогал. Только в перчатках или через ткань. Но не знаю, кто мог трогать их до меня.

– Понятно. Не беспокойтесь, мы снимем и ваш ДНК-профиль, и исключим ваши биологические следы. Хотя это будет стоить чуть дороже. Не возражаете?

– Да, пожалуйста.

– Тогда я отдам образцы на оценку. Ориентировочно все три анализа для двух образцов будут стоить в районе двух тысяч фунтов, плюс еще двести фунтов за исключение вашей ДНК.

– Это немного больше, чем мне сказали по телефону, но я понимаю, почему так дорого, – ответил Росс.

Джолин задумчиво взглянула на «образцы», лежащие перед ней на столе.

– С деревянной чашей мы начнем работу сразу, а вот с зубом будет сложнее. Думаю, вас предупредили, что его придется измельчить в порошок и подвергнуть серии химических процессов.

– То есть придется полностью уничтожить его?

– Боюсь, что да. Слишком маленький предмет – другого способа я не вижу.

– Неужели после анализов ничего не останется?

– Ну, если пожелаете, можем отдать взвесь. Также можем фотографировать весь процесс поэтапно.

Росс не отрывал взгляда от зуба. Если он настоящий, если действительно принадлежал Христу – значит, это важнейший предмет во всей истории христианства. И он, Росс Хантер, сейчас распорядится его уничтожить. Чтобы доказать его происхождение.

А если не решится – никогда не узнает правду.

Он в ловушке. Что ни выбери – потеряешь слишком много.

– Джолин, если измельчите зуб, вы сможете провести и стандартный анализ, и митохондриальный, и Y-КТП?

– Да, все три.

– И никакого другого способа нет? Нет никакой технологии, которая позволила бы определить ДНК, не уничтожая зуб?

– Такие технологии мне неизвестны.

Росс сжал кулаки. По спине его стекали струйки пота. Что же делать? Что делать?!

– Ладно, – сказал он наконец. – Я согласен. Только задокументируйте весь процесс и сделайте фотографии, хорошо?

– Хочу уточнить, насколько срочно вам нужны результаты?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Первоначальные результаты мы сможем сообщить вам в течение сорока восьми часов. Это подходит?

– Вполне.

Джолин положила перед ним стопку бумаг, и Росс принялся их заполнять.

Четверг, 9 марта

Белый «Боинг-737» с сияющим логотипом Церкви Уэсли Венцеслава на борту готовился к посадке в аэропорту Майами. Самолет нес самого пастора и всю его команду.

На самолетах пастор боялся летать не меньше, чем на вертолетах, и обычно вместе с молитвами Господу хлестал пиво, бокал за бокалом. Впрочем, сейчас он к спиртному не притрагивался – гнев в нем победил страх. Вместо пива Уэсли выпил уже несколько двойных эспрессо, так что Мистер Улыбка, глядя на него, неодобрительно качал головой. Личный врач уже не раз предупреждал пастора, что ему необходимо следить за кровяным давлением, а кофе, как и раздражение, давление повышает.