как то: пешая экскурсия с осмотром древних саксонских статуй, вечерний чай на воздухе в саду при отеле, — они все время проводили у себя в номере.

— Мне нужно заняться чем-нибудь продуктивным.

Ленивая мужская рука обняла ее со спины и прижала к сильной, волосатой груди. Возле ее уха прозвучал бархатистый голос Габриеля:

— Я, например, исключительно продуктивен.

— Я имела в виду что-нибудь полезное.

— Ты — полезная. — Он погладил ее голое бедро.

— Делая что?

— Удовлетворяя мои потребности.

— Судя по всему, не очень хорошо, иначе я не занималась бы этим все время. — Пандора поползла по кровати, явно собираясь выбраться из нее, и захихикала, когда муж ее поймал.

— Ты все делаешь прекрасно. От этого мне хочется тебя все больше и больше. — Габриель, навалившись на возлюбленную и прижав к матрасу, слегка куснул ее плечо. — Ты завладела мной: этим сладким ртом и умными маленькими руками… красивой задницей… и ногами.

— Тебе нужно подумать о каком-нибудь хобби, — строго сказала Пандора, почувствовав, как его возбужденная плоть прижимается к ее ягодицам. — Ты когда-нибудь пробовал писать стихи? Или собирать модель корабля в бутылке?

— Мое хобби — это ты. — Он прижал губы к ее шее сзади, зная, что у нее это особо чувствительное место.

Габриель был нежным и терпеливым любовником, который исследовал каждый дюйм ее тела с удивительной настойчивостью. Он учил ее, как, не торопясь, наслаждаться предвкушением, подсказывал разные способы возбуждения желания. Долгими часами мог давать ей испытать одно эротическое чувство, потом другое, пока она не погружалась с головой в стремительный поток наслаждения. В другой раз брал ее грубо, вторгаясь в нее, доводя до исступления. После таких игр она всегда была слегка взволнованна и испытывала эйфорию, а он заключал ее в объятия и ласкал, пока она не приходила в себя и не погружалась в полудрему. Она никогда в жизни не спала всю ночь до позднего утра.

Ближе к вечеру они заказывали обед в номер. В их гостиной появлялась пара стюардов, обутых в мягкие туфли, чтобы передвигаться бесшумно. Они накрывали круглый стол белоснежной скатертью и выставляли на нее фарфор, серебро и хрусталь. Сюда ставили и две чаши с водой, ароматизированной лимонной вербеной. Вода предназначалась для ополаскивания рук между переменой блюд. Затем вносили сами блюда, еще горячие, под серебряными крышками. После этого стюарды неслышно удалялись.

Во время обеда Габриель развлекал супругу, удивляя бесконечным количеством историй. Он был готов обсуждать любую тему, выводя на откровенность, задавал множество вопросов, что ей нравилось. Если она перескакивала с одной темы на другую, никак не связанную с первой, его это совсем не беспокоило. Казалось, ему было все равно, допускала ли она какие-то ошибки или нет. Он хотел принимать ее такой, какая она есть.

В конце обеда стюарды возвращались, чтобы убрать посуду и принести крохотные чашечки с турецким кофе, блюдо с французским сыром и поднос бутылок с ликерами. Пандоре очень понравились ликеры, разноцветные, как драгоценные камни, которые пили из малюсеньких хрустальных рюмок, по форме напоминавших наперсток. Ликеры оказались напитками неожиданно крепкими, что она испытала на себе в один вечер, когда совершила ошибку, попробовав три разных вида. Попытавшись подняться со стула, Пандора почувствовала, как ноги опасно подогнулись, но Габриель тут же пришел на помощь, заключив ее в объятия.

— Мое равновесие отключилось, — пьяно сообщила она.

Габриель улыбнулся:

— Полагаю, виной тому лишняя рюмка крем-ликера.

Покачнувшись, Пандора бросила озадаченный взгляд на недопитую рюмку.

— Но я ее даже не докончила. — С усилием наклонилась, чтобы схватить ее, опустошила одним глотком и поставила на стол. — Так будет лучше, — удовлетворенно заявила она, и заметив рюмку Габриеля, из которой он едва отпил один глоток, потянулась за ней, но Габриель перехватил ее, засмеявшись.

— Нет, дорогая, ты же не хочешь, чтобы завтра у тебя раскалывалась голова.

Обняв мужа за шею, Пандора с беспокойством уставилась на него круглыми глазами.

— Я что, выпила лишнего? И из-за этого чувствую себя так свинообразно?

Когда Габриель начал было отвечать, она повисла на нем, впиваясь в губы поцелуем.

Утром она проснулась со смутными воспоминаниями о том, чем занималась с ним в кресле… Одежда превратилась в нечто бесформенное и съехала набок… Потом с трудом припомнилось, как она извивалась и скакала у него на коленях, награждая дикими поцелуями… О, ей хотелось умереть от стыда!

К тому же жутко болела голова.

Проявляя милосердие, Габриель не стал издеваться над ней, хотя время от времени поджимал губы, словно пытался сдержать улыбку. У него уже был заготовлен стакан с настоем перечной мяты и порошок от головной боли. После приема снадобья он опустил ее в теплую благоухающую ванну.

— У меня в голове как будто молотилка работает, — проворчала Пандора.

Габриель протирал ее мыльной губкой, а она склонила голову к краю ванны.

— Немцы называют такое состояние «ка1гещаттег», — сказал он. — Так утром чувствует себя тот, кто пил весь вечер накануне. Переводится это как «кошачий концерт».

Не открывая глаз, Пандора вяло улыбнулась:

— Я бы тоже охотно помяукала…

— Надо было остановить тебя после второй рюмки, но я переоценил твои возможности.

— Леди Бервик утверждает, что настоящая леди употребляет вино или какой-нибудь другой алкоголь в умеренных количествах. Она была бы жутко недовольна моим поведением.

Пандора почувствовала, что он наклонился к ней и губами снял с ее щеки капли воды.

— Тогда давай ничего не будем ей рассказывать, — предложил он шепотом. — Потому что ты исключительно очаровательна, когда плохо ведешь себя.

После ванны Габриель закутал Пандору в толстое фланелевое полотенце и перенес в спальню. Усевшись с супругой на кровать, он осторожно вытащил черепаховые гребни из ее прически. Пандора перевернулась на живот, устроив голову у него на груди, а он кончиками пальцев принялся ласково поглаживать ей кожу головы. Неторопливый массаж вызвал приятное ощущение покалывания на затылке, потом ниже, на задней стороне шеи, но насладиться им полностью ей не удавалось.

— Что тебя беспокоит? — спросил Габриель, бережно касаясь ее больного уха.

— Мне не очень хочется возвращаться назад, в Лондон, — призналась она.

Успокаивающий массаж продолжался.

— Почему, дорогая?

— Как только мы вернемся, надо будет разослать всем свадебные карточки. К нам хлынет поток гостей, а потом нам следует нанести им ответные визиты. Мне придется выучить имена всех слуг, заняться домашними расходами и убедиться, что количество мяса в кладовой полностью соответствует счету от мясника. А в какой-то день я должна буду устроить прием с ужином!

— Это так ужасно? — с сочувствием спросил он.

— Лучше взойти на эшафот.

Габриель принялся ласково разглаживать ее волосы.

— Можно