сказал, что, вероятно, он программа. Скрипт. Драйвер. Код. Как угодно. Но ощущает себя человеком. И если он программа, то хорошая программа. Добрая. И меня это устроило.

– И не взял с вас за это ни цента?

– Ни разу, – засмеялась Джин. – Но с меня и нечего было брать. Зато он выделил мне комнатушку в своих владениях, что-то показал и предоставил самой себе, намекнув, что жизнь не заканчивается, даже если кто-то где-то по тем или иным причинам выключил мне свет.

– И вы… – задумчиво произнесла Мэг.

– Я начала жить. Изучать город, окрестности, погружаться в эту виртуальность так, как никто в нее не погружался. Вспоминать себя прежнюю, восстанавливать ее по крупицам. Через полгода я сумела связаться со своим безутешным папочкой, нашла способ отправить ему сообщение на телефон и убедила посетить Логос. Я встретилась с ним на том самом месте. На набережной. Он был потрясен. А я вдруг поняла, что ему недолго осталось. И стала заниматься вопросами…

– Сублимации, – подсказала Мэг.

– Тогда это еще так не называлось, – задумалась Джин. – Хотя нечто похожее уже носилось в воздухе. Многое мне подсказал Жубер. По сути, речь шла о копировании личности. На практике это выражалось в том, что я применяла к собственному папочке разнообразные примочки для углубления его ощущений. Приобретала их в Нижнем городе, экспериментировала; я уже зарабатывала кое-что, начинала, правда, гидом… Короче, я не просто собирала условный бэкап на близкого мне человека – я как будто перетаскивала его сюда. И параллельно перетаскивала себя. Я же все испытывала на самой себе.

– А потом…

– А потом его сердце разорвалось, – в голосе Джин прозвучала горечь. – Он успел надеть шлем. Хотя это ничего не изменило бы, но я смогла проститься с ним в его прежнем облике. Я запустила одну из этих примочек, по сути, надела на него аватар, который стал его сущностью и превратил в моего ровесника. Он сам об этом попросил. Сканировал загодя фотографии. И в Логосе он изменился еще будучи живым. А потом… Но он ничего не почувствовал. Точнее, как он сам сказал, почувствовал себя аэростатом, который избавился от балласта. Так же, как не почувствовала ничего я сама… Жубер потом попробовал объяснить это. Он сказал, что Логос дублирует ощущения. Но человек – это и есть ощущения. Возможно, он проводник собственной души. И если он умирает, то это всего лишь перегорает проводник. А в Логосе он перегореть не может. Считай, что включается резервная линия.

– А как же он сам? – спросила Мэг.

– Что собой представляет НПС – программа, скрипт, драйвер, если не является резервной линией для эфемерности чего-то там такого? – рассмеялась Джин. – Я тоже спросила его об этом. Он ответил странно. Он вообще иногда говорил странно. Образно. Заметил, что точно такой же вопрос можно задать по поводу новорожденных. Откуда в них берется эта эфемерность, если она вообще существует? От Бога, если он есть? Так ведь создаваемые НПС – это те же новорожденные, почему Бог не должен их замечать? А если она разлита в мировом эфире, соединяя в себе и волновую, и корпускулярную теории? И заполняет всякую емкость, кажущуюся ей подходящей? Или ее вообще нет, а она, по сути, качество, возникающее от количества? Статическое электричество, которому нужен соответствующий материал? Там еще многое было сказано, что позволило мне понять: Жубер и сам не знает ответа на этот вопрос.

– И что же вы сделали? – поинтересовалась Мэг.

– Мы с отцом стали развивать собственный бизнес. Тем более что мне нужно было поддерживать свое тело, а это требовало серьезных расходов. Я боялась. Смотрела на отца и боялась, что не смогу, как он. Что мое тело – это единственная ниточка, соединяющая меня не с реальностью, а вообще с моим существованием. Дела пошли хорошо. Причем не за счет случаев, подобных вашему. Нет. Самым выгодным оказались консультации, посредничество, экскурсии. Логос действительно благословенный край. А потом я… стала создавать Джонни Хукера.

– Создавать? – не поняла Мэг.

– Именно так, – кивнула Джин. – Точно не знаю, может быть, есть пути создать НПС с пустого места, хотя бы теперь. Я не всезнающая по поводу внутренних реальностей Логоса, это вселенная, здесь всегда найдутся неизведанные уголки. Но тогда я обратилась в похоронную контору.

– Заведение Уильяма Пэрриша? – попыталась угадать Мэг.

– Нет, но это неважно, – отмахнулась Джин. – Их много. И попросила вернуть мне Джонни Хукера. Но к тому времени прошло уже пять лет. И он никогда не бывал в Логосе, не сканировался, не дублировался, не фиксировался каким-то иным способом. То есть я могла получить только полуфабрикат, выстроенный из моих личных воспоминаний. Куклу.

– Куклу? – вновь не поняла Мэг.

– Представьте себе близкого человека, который потерял память, – принялась объяснять Джин. – И вы заново учите его ходить, говорить, есть. Вот все это. Но мне не нужен был такой Джонни Хукер. По сути, он мне вовсе не был нужен в качестве утраченного друга, которого я хотела бы вернуть. Мне нужен был Джонни Хукер, которому я хотела отомстить. И наказать за то, что он был идиотом и мерзавцем, самовлюбленным красавчиком, угробившим сопливую девчонку. Я хотела, чтобы он понял и прочувствовал собственное убожество.

– И это получилось? – Мэг подалась вперед.

– Не совсем, – с заминкой ответила Джин. – Я согласилась на сканирование, отдала все свои воспоминания, но попросила дополнительные опции, которые и оплатила. Отвалила значительную сумму. И загрузила в него все, с чем хотела покончить навсегда. Свои мечты, представления, планы. То, что я любила. То, чем восхищалась. Наделила его чертами любимых литературных и киногероев. Попросила добавить в его внутренний мир качества тех исторических персон, что отличались особой глубиной чувств, способностью к сопереживанию. Понятно, что многие вещи я лишь предполагала, но определенные фильтры могут действительно творить чудеса. Кстати, сейчас этот сектор упорядочен, и подобные опыты невозможны. А тогда я создавала… гомункулуса исключительных человеческих качеств.

– И что же вышло? – спросила Мэг.

– Джонни Хукер, – усмехнулась Джин. – Сладкий до неприличия, умный до отвращения, все понимающий до рвотного рефлекса. Я не могла ему мстить. А просто послала в задницу. И он ушел. Не знаю точно куда. Вернулся через год. Попросил прощения и нанялся ко мне на работу. Это был не он. Точнее, с самого начала это был не он. Это был тот, кем он мог стать, если бы не тот идиотский кураж. Плюс все бонусы, что я в него вложила. Теперь он просто мой друг, не более того. Но это очень умный и достойный… человек. Может быть, единственный в