Только все равно это не мешало мне считать Смирнова своим другом. Наверное, меня подкупала его надежность и уверенность. Если он был рядом, то я чувствовал, что могу совладать с любой ситуацией. Смирнов хорошо компенсировал мою эмоциональность и неуравновешенность.

Что же касается Ирки, то она теперь моя невеста. Я ее сюда потащил, значит, я за нее и отвечаю. Да, если бы она осталась рыть марсианские карьеры, то ей было бы там намного хуже, чем со мной и сейчас, но суть-то от этого не меняется. Если с ней что-то случится, то в первую очередь я буду винить себя!

Я вздохнул и уставился в бетонные плиты потолка бункера. С друзьями все в порядке, и это сейчас самое главное.

За прошедшую ночь мне удалось составить из обрывков разговоров примерную картину случившейся катастрофы.

Выяснилось, что все началось с того, что сутки назад в городе был зафиксирован первый случай заражения непонятной, быстро прогрессирующей болезнью. Симптомы заболевания оказались сходны с сапом, но вирус действовал значительно быстрее и агрессивнее. Сыворотка и стандартные средства лечения помогали мало. Вскоре заболевшие потекли рекой.

Спецам удалось установить район, откуда началось заражение, территорию попытались оцепить, но примерно в это самое время начался ураган. Как он смог образоваться в этих широтах планеты Джейн, было непонятно. Дело в том, что подобные атмосферные явления по-научному называются тропическими циклонами и возникают над поверхностью океанов, где температура воды превышает двадцать семь градусов. В окрестностях Сент-Кросса даже воздух редко прогревался до двадцати градусов. Что уж говорить о воде.

В общем, этот странный ураган пронесся через зараженную область, сбил все кордоны и разнес смертоносный вирус по большей части материка. Сильнее всего досталось Сент-Кроссу и Нью-Калони. Помимо заражения их еще и банально разрушило.

Большая часть населения столицы успела воспользоваться убежищами, но сразу после урагана выходить наружу людям было нельзя. Следовало дождаться, пока концентрация вируса в атмосфере уменьшится. Космодром на какое-то время остался бесхозным. Это позволило двум запаниковавшим суборбитальным пилотам, проходившим тут стажировку, стартовать в космос, надеясь добраться до девятой станции. Остановить их было некому.

Бедолаги уже успели заразиться. Вскоре на их теле стали возникать язвы, поднялась температура. Пилоты перебрались в спасательную шлюпку, намеренно перегрузив двигатель челнока и устроив взрыв, после чего из последних сил принялись слать сигнал бедствия. Так они и связались с нашим космолетом.

Как известно, команда корабля пренебрегла моим советом. Может, в этом я сам и виноват. Вполне вероятно, что имелась какая-то другая возможность втолковать экипажу, что следует делать. Либо надо было действовать решительнее и быстрее, чтобы не оказаться в ловушке. Тем не менее нам не удалось помешать стыковке. Двое зараженных людей проникли на борт.

Когда стало понятно, что потерпевшие бедствие являются носителями вируса, а на планете разразилась эпидемия, экипаж принял решение лететь обратно к девятой станции. Связавшись со станцией по подсвязи, команда сообщила о ситуации. Диспетчер девятой посовещался с начальством и ответил отказом. Наш космолет грозились расстрелять, если он попытается пристыковаться к станции.

Дальше все произошло стремительно. Сначала заболел экипаж, затем по системе вентиляции, которую не успели вовремя отключить, вирус передался в пассажирский салон. Началась паника. Люди чувствовали удушье, кожа лопалась у них на руках и лице, они кашляли кровью. В неразберихе начался пожар.

Единственным, кто поступил правильно в сложившейся ситуации, оказался бортинженер. Он перекрыл приточный клапан к нам в отсек, а сам закрылся в кабине вместе с первым пилотом, предварительно переключившись на аварийную схему подачи воздуха. К ним стучались пассажиры, страшно кричали, просили о помощи, но пилот с инженером не открыли дверь. Вместо этого они с огромным трудом посадили космолет.

Примерно в середине посадочного цикла связь с Сент-Кроссом восстановилась, потому что люди вернулись из убежищ на рабочие места. Спасатели успели подготовиться к встрече пострадавших.

И вот теперь я лежал на жесткой кушетке в относительно чистой комнате подземного убежища. К стенам были привинчены грубые галогеновые лампы, бетонный пол весь пошел трещинами, а с потолка то и дело капала вода.

– Есть какие-нибудь новости? – спросил я, когда врач заглянул ко мне в другой раз.

– Солдаты проверять все население сейчас, выявлять больных. Потом их изолать?.. изолять?

– Изолировать, – подсказал я.

– Да-да, – кивнул врач. – Изолировать. Проводить очистка. Против инфекция. Ждать, пока больные умирать и сж… зжи… делать из них огонь!

Ну что же, вполне понятные шаги. Воздух практически очистился от вируса, поэтому опасность представляют сейчас лишь те, кто уже заболел. Общество разделилось пополам. Если ты не здоров, то ты априори больной и должен погибнуть от напалма.

Логично, но неправильно. Черт побери, как же неправильно!

Допустим, есть женщина, которую мучает обычный кашель. Но солдаты могут принять этот кашель за симптом вируса и убить здорового человека! Или даже хуже! Не просто убить, а изолировать вместе с заболевшими.

Да и тем, кто на самом деле заражен, сейчас не позавидуешь. Они мучаются, хотят, чтобы им помогли, а их запирают в герметичной комнате и ждут кончины. Или просто сжигают. Возможно, заживо.

Да, тяжелая ситуация должна диктовать тяжелые решения. Но наверняка все можно было сделать как-то иначе. Более человечно, что ли.

Знать бы вот только – как.

Смогу ли я когда-нибудь не просто видеть просчеты других, но и придумывать правильные варианты действий? Хотелось бы верить, что смогу.

– Сколько еще потребуется времени, чтобы полностью уничтожить инфекцию? – Я сел, прислонившись к стене. – Долго нам тут сидеть?

– Не знаю, – честно ответил врач. – Станция девять передавал информация, что они просить помощь у Земля. Через две недели группа медиков прибывать сюда для чистки. Потом, через месяц или два, они разрешать полеты.

Я присвистнул.

Пока прилетит группа очистки, пока они проведут в атмосфере необходимые операции… Даже при самом лучшем раскладе нам придется тут сидеть не меньше двух месяцев! Проклятый карантин!

– Мы тут транзитом, – попытался объяснить я. – Нас тут должен был ждать частный корабль. Мы не можем ждать так долго!

Врач усмехнулся, но я видел, что ему совсем не весело.

– Три космолета патруль?.. патрулять?

– Патрулировать?

– Ага, – смущенно согласился доктор. – Патрулировать систему и убивать всех, кто будет уходить в космос. Карантин!

Я тяжело вздохнул.

– Но нам тут даже и жить негде! С этим климатом мы ведь в шалаше не сможем два месяца сидеть!