– Сейчас другое время, – сказала я.

– А дочка говорит, что я как была дурой, так ею и осталась! – грустно улыбнулась Елена Макаровна. – Упрекает меня, что я оставила научную работу, не получила степень, не сделала карьеру. Я ведь медицинский институт с красным дипломом окончила, интернатуру прошла, уже кандидатскую писала, когда замуж вышла. А муж сказал: выбирай – или наука, или я! Он у меня простой человек был, водитель. Я молодая была, глупая, диссертацию задвинула в стол и родила дочку. Выбрала, в общем, семейное счастье. А могла бы сейчас профессоршей быть!

Елена Макаровна печально вздохнула. Я открыла рот, чтобы утешить ее каким-нибудь глубокомысленным замечанием вроде «Се ля ви!», но не успела. Женщина вновь заговорила, причем заметно бодрее:

– А с другой стороны, если подумать, какая разница между участковым врачом и профессором? Я недавно встретила однокурсника, Бореньку Трембицкого, мы с ним после института у одного научного руководителя диссертации писали, только я это дело бросила, а Боря – нет. Он теперь заслуженный врач, специалист с именем, профессор медицинской академии! А что толку? Борис Олегович так же, как и я, ходит по пациентам! Небось не от хорошей жизни в свои шестьдесят годков субботним днем топал ножками на пятый этаж старую бабку консультировать!

Я насторожила ушки. Слыхала я про одну старую бабку, проживавшую именно на пятом этаже!

– Уж не Анну ли Иванову ваш профессор смотрел? – спросила я.

– А вы знали Анну Ивановну?

– Немного, – уклончиво ответила я.

– Ну да, Борю к ней пригласили, – подтвердила Елена Макаровна. – Анна-то Ивановна в последнее время совсем расклеилась. Через день звонила мне, просила давление измерить, у меня дома прибор есть…

– Интересно, дорого ли берет за консультацию ваш знакомый профессор? – спросила я, притворяясь, что меня этот вопрос живо интересует. – Я бы пригласила его одну свою родственницу посмотреть. Она нестарая еще женщина, но ее терзают кошмары.

Если бы мамуля это услышала, она бы меня растерзала!

– Не думаю, что профессорский гонорар очень высок, раз он оказался по карману малоимущей пенсионерке-инвалиду, – рассудительно сказала Елена Макаровна.

– Наверное, за нее любящие родственники заплатили? – предположила я.

– Любящие родственники! – докторша всплеснула руками и едва не свалилась с чемоданчика. – Видели бы вы этих родственников! У Анна Ивановны одна только племянница была, очень неприятная и корыстная особа. Тетушка ей квартиру завещала, а она за это за ней присматривала, но без души, кое-как, чисто формально. Наняла приходящую сиделку-помощницу и платила ей за работу в экономном режиме – только по выходным. Правда, девочка-сиделка была хорошая, заботливая.

Я бы с удовольствием продолжила разговор на эту чрезвычайно интересную мне тему, но беседе помешал потомственный алкоголик и тунеядец Дмитрий Утятин.

– Холодно! – неожиданно громко и внятно произнес он.

– И это нормально, – заверила его Елена Макаровна.

Она встала с чемоданчика и захлопотала вокруг пациента. Очевидно, горе-наркоману полегчало, потому что он нашел в себе силы встать с унитаза и натянуть штаны. На этом, правда, положительные изменения закончились. Едва поднявшись на ноги, страдалец покачнулся и упал, едва не раскроив голову о край чугунной ванны.

Проявляя гуманизм и самоотверженность, мы с Еленой Макаровной оттащили павшего в кухню, где обнаружилась кривобокая раскладушка. Из своего замечательного чемоданчика докторша извлекла коричневую клеенку и белую простынку, ими мы застелили раскладушку, и ложе больного стало выглядеть вполне прилично.

– Его бы еще укрыть чем-нибудь, да у меня с собой ничего подходящего нет, – вздохнула добросердечная Елена Макаровна, посмотрев на скорчившегося на раскладушке пациента.

Щеки его по цвету несильно отличались от белой простыни.

– Схожу домой, принесу для мальчика какое-нибудь покрывало, – сообщила докторша.

Я проводила ее и помогла поднять на четвертый этаж увесистый чемоданчик с универсальным спасательным снаряжением.

Елена Макаровна возилась в квартире, дверь была открыта. С лестничной площадки мне был виден телефонный аппарат, висящий на стене прихожей.

– Вы разрешите мне от вас позвонить? – возвысив голос, спросила я.

– Конечно, конечно, звоните! – отозвалась хозяйка из глубины квартиры.

Пробормотав слова благодарности, я шагнула в прихожую, сняла телефонную трубку и набрала номер мобильного Дениса Кулебякина, моего любимого капитана милиции, эксперта-криминалиста.

– Привет, Дениска, солнце мое!

– «Привет, Дениска, солнце мое!» – передразнил меня милый. – С чего это мы вдруг такие ласковые?

– Так я же тебя люблю! – лисой завертелась я.

– Да неужели? А почему пропала куда-то, не сказав мне ни слова? И почему трубку не берешь?

– Я не пропала, меня папуля с мамулей на дачу увезли, в Бурково! А мобильник у меня в дикой местности разрядился, и я без связи осталась! – пожаловалась я. – Вот, сбежала от тиранов-родителей в город и при первой же оказии звоню тебе!

– Ну, тогда ладно, – Денис заметно смягчился. – Ты где сейчас? Давай встретимся.

– Обязательно встретимся! – заверила я. – Только сначала я попрошу тебя кое в чем мне помочь. Поможешь?

– В чем именно? – насторожился он.

– Срочно нужно кое-где навести кое-какие справочки, – заискивающе сказала я.

– Кое-где именно?

Я не успела ответить – из комнаты вышла Елена Макаровна, груженная одеялом.

– Знаешь, это не телефонный разговор, – сказала я в трубку – Давай действительно встретимся. Где ты сейчас?

– Ты удивишься, но не на даче, как некоторые, а на работе! – колко ответил милый.

– И это очень хорошо! – обрадовалась я.

– Ты находишь? – Денис заметно удивился.

Причина его удивления была мне понятна без объяснений. Прежде я категорически не одобряла манеру милицейского начальства заставлять подчиненных работать по выходным, и у нас с Денисом регулярно происходили стычки по этому поводу.

– Через двадцать минут я буду ждать тебя на площади перед зданием ГУВД, посматривай в окошко! – скороговоркой сказала я и положила трубку.

Елена Макаровна терпеливо ждала, пока я слезу с телефона и позволю ей запереть квартиру.

– Давайте я понесу одеяло, – предложила я.

Докторша переложила на мои руки увесистый сверток, закрыла дверь, мы спустились на первый этаж и там расстались: Елена Макаровна пошла утеплять зябнущего пожирателя сырой картошки, а я побежала на ближайшую трамвайную остановку.

Общественный транспорт не замедлил с появлением, и я прибыла на встречу с милым даже быстрее, чем обещала. Денис тоже не заставил себя ждать и выступил на крыльцо Управления внутренних дел с солнечной улыбкой, заранее широко раскрыв мне объятья. Для торжественной встречи по первому разряду не хватало только красной ковровой дорожки на ступеньках, русской красавицы с хлебом-солью и цыганского хора, распевающего: «К нам приехала наша любимая, Индия Борисовна дорогая!»