— Тогда еще колбаски.

— Колбаски? — тяжело вздохнул Виктор Забелин. — Ну разве что колбаски.

И откусил еще кусочек сервелата.

Значит, колбасу есть можно…

Или нельзя?

Можно, если отравитель русский космонавт, но нежелательно, если не он. Если Виктор просто обжора!

Астронавты переглянулись. И Рональд Селлерс быстро разрезал порцию сыра на равные дольки. На пять долек. И протянул их всем. И Виктору Забелину тоже.

— Да идите вы!.. Я не хочу, я уже нажрался! — возмутился русский, с испугом глядя на сыр. Потому что до этого употребил чуть ли не кило колбасы.

Или — не поэтому?

— Ешь! — приказал командир. — И все — ешьте!

И все, посматривая на соседа, одновременно откусили по куску сыра. И одновременно стали жевать, зорко следя за тем, чтобы никто не сачковал.

Ленивее всех жевал русский космонавт — морщась и страдая. Но все равно жевал.

Такая вот смешная, если наблюдать со стороны, такая детская игра, когда все всё делают одновременно!

На самом деле не детская и не смешная! А взрослая и очень страшная!

Глотаем?!

И тоже разом, не отрывая друг от друга взглядов, чтобы, не дай бог, не забежать вперед, все проглотили свой кусок.

Все до одного!

И даже, чтобы можно было в этом убедиться — убедиться, что тот кусок сыра не спрятан где-нибудь за зубами или под языком, — все открыли рты.

Которые были совершенно пусты.

Ну и, значит, сыр можно есть!

И все остальные продукты тоже. Если не просто есть, а вот так есть!..

В букмекерской конторе на Сорок пятой улице принимали ставки. На то, кто будет следующим. Кто будет следующим покойником?!

Кто-то ставил на американцев.

Кто-то — на русского.

Кто-то на китайца или француза.

— Командир, стопроцентно — командир! Он обязательно захочет его добить, потому что тот ему мешает! Я вам точно говорю, я сам во Вьетнаме воевал и знаю, что первыми всегда выбивают командиров!

— Да какой командир — китаец! Потому что он ему бесполезен. За китайца ему все равно ничего не дадут!..

Но кто бы на кого ни ставил — на китайца, русского или американцев, все ставили — на трупы. И никто — на живых! На то, что там, в космосе, все сложится благополучно! Потому что не для того пришли в букмекерскую контору, чтобы просаживать свои последние денежки. Потому что пришли, чтобы выиграть!

И еще они ставили на имя убийцы. Чтобы, когда он станет известен, получить свой куш.

— Это русский…

— Нет, китаец!..

— А лично я ставлю на бабу! Хоть один к десяти! Потому что баба на корабле — к несчастью!

— Так это ж на корабле!

— Ну да! А там что?.. Там корабль и есть! Только — космический!

Тридцать вторые сутки полета

Такого еще никогда не было! Не могло быть, чтобы экипаж космической станции заранее не был оповещен о прилете к ним космического корабля! Пусть даже грузового.

Но и космические станции еще тоже никто не захватывал!

В иллюминаторе, далеко-далеко, вспыхнула новая звезда. Которая не была похожа на все остальные звезды, потому что двигалась!

— Что это? — сказал кто-то, указав на нее.

— А какое сегодня число? — поинтересовался Рональд Селлерс.

— Кажется, семнадцатое. Кажется, потому что числа и дни недели давно утратили для них всякое значение. Они жили не по этому, а совсем по другому календарю — по таймерному календарю, который никак не зависел от вращения Земли, а зависел от злой воли неизвестного им маньяка.

— Если семнадцатое, то это «Прогресс», — сказал командир.

Про который они все как-то забыли.

Раньше бы ни за что не забыли, потому что «грузовики» привозили им приветы от родных, свежую почту, диски с заказанными новыми фильмами и подарки. Что всегда было событием!

— Ура! — не очень-то весело сказал кто-то.

И все сказали:

— Ура!

Потому что все равно обрадовались!

Хотя, по идее, должны были не все! Кто-то должен был насторожиться.

Но он тоже сказал:

— Ура!

Как все прочие!..

«Прогресс» медленно, но неуклонно сближался со станцией, выходя на ее орбиту, гася скорость и норовя пристроиться к ее стыковочному модулю.

Через десять-одиннадцать часов он должен был сойтись с ней вплотную и, соединившись стыковочными узлами, слиться в единое целое.

Корабль вез заказанную еще раньше, еще до того, как все случилось, свежую воду, воздух и посылки.

Хотя… не только их…

Тридцать вторые сутки полета

Записку обнаружили в гальюне. Не на гвоздике. Потому что в космических гальюнах гвоздиков не бывает. Они там просто не нужны.

Да и сама записка была не стандартная, не на бумаге, не написанная от руки и даже не распечатанная на принтере. Это была электронная записка. Она бы могла находиться в бортовом сортире до скончания века, если бы сама себя не обнаружила. Писком.

Записка запищала в момент, когда там находился французский астронавт. Он услышал характерный писк и начал оглядываваться по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит звук. И довольно быстро нашел откуда.

Потому что нашел карманный компьютер, на жидкокристаллическом экране которого темнели буквы. Всего несколько строк.

Французский астронавт прочитал записку сам. И прочитал всем. Вслух.

Записка была от него — от шантажиста.

В ней было две новости: первая — плохая, вторая и того хуже!

Начали с той, которая плохая и которая, за неимением хорошей, могла сойти за «так себе».

Шантажист требовал немедленно убрать русский корабль «Прогресс» обратно на Землю.

Вторая, еще более худшая новость, такой и была. И вытекала из первой. Потому что в ней, если грузовой корабль «Прогресс» не будет в течение нескольких часов отправлен обратно, шантажист угрожал новыми жертвами.

Проведенное по горячим следам следствие ничего не дало.

Хозяин компьютера нашелся сразу — им был Рональд Селлерс. Компьютер пропал день назад, а теперь вот нашелся. В гальюне. Того, кто его туда подбросил, конечно, никто не видел, так как это мог сделать кто угодно, в том числе тот, кто просто проплывал мимо.