Так не будет никакой темноты, по крайней мере в это время! Даже если вырубить основной и аварийный свет, все равно темно не станет, так как станция будет находиться на освещенной стороне Земли!

На что же он надеется?

Если — надеется…

Астронавты крепились, но все равно нервничали, поглядывая друг на друга, отодвигаясь подальше и тиская в ладонях спрятанное в карманах оружие.

Нет, все равно нет! Все равно не может быть!..

ЦУП, все еще находящийся на связи со станцией, беспрерывно звонил в NASA. NASA — в Белый дом.

Что делать-то?

А что тут можно сделать? Убрать «грузовик»? Но ведь никакой явной опасности нет! Экипаж находится вместе, все — на виду друг у друга и на виду у Земли! Любое движение отслеживается! Как он может хоть что-то сделать?

Если сейчас убрать грузовой корабль, то будет утрачен последний и единственный шанс… Да и глупо убирать, пугаясь каких-то там угроз. Просто слов! Потому что сделать в такой ситуации ничего нельзя!..

Когда знакомый писк раздался в третий раз, все вздрогнули. Потому что знали, что там прочитают.

И это и прочитали!

Прочитали, что:

«ДО СМЕРТИ ОДНОГО ИЗ ЧЛЕНОВ ЭКИПАЖА ОСТАЛОСЬ ДЕСЯТЬ МИНУТ!»

Если, конечно, не убрать «Прогресс»…

— Теперь — все. Теперь он убьет нас, — сказала вслух Кэтрин.

Сказала то, что все думали!

И тут же повторила громче:

— Теперь он убьет нас всех!

И тихо, очень тихо заплакала.

Но тихо она плакала недолго.

Потому что случилось непредвиденное. Потому что вдруг, ни с того ни с сего, со «слепого» иллюминатора слетела прикрывавшая его черная бумага. Слетела сама собой. Наверное, просто оттого, что высох удерживающий ее скотч. Или потому, что кто-то случайно перенаправил вентилятор.

Черная бумага отлипла от стекла и медленно и бесшумно потекла в струе воздуха.

А внутрь станции заглянул мертвец!.. Глянуло мертвое, искаженное гримасой удушья, страшное и отвратительное лицо. Лицо погибшего несколько дней назад русского космонавта Алексея Благова!

— Ой, мама! — в ужасе сказала Кэтрин.

И было отчего сказать «мама!».

Покойник Алексей Благов, припав к иллюминатору стеклом шлема, уставился выпученными, мертвыми глазами внутрь модуля, глядя прямо на астронавтов, словно высматривая очередную, которую он желает утащить с собой, жертву.

Конечно, все это было просто случайностью — дурацким стечением не менее дурацких обстоятельств! Просто — высох удерживающий бумагу скотч!..

Но все восприняли это по-другому!

На них в упор, не мигая, не двигаясь, не отлипая от стекла, страшно улыбаясь оскаленным в агонии ртом, смотрел мертвец! Тот, о котором они почти уже забыли. Так смотрел, что дух перехватывало! И можно было поверить даже в то, что и те, другие покойники, там, в шлюзовой камере, тоже стронулись с места и теперь тихо плывут сюда, чтобы забрать еще живых астронавтов.

Теперь они готовы были поверить во что угодно!

И как было не поверить, когда в их руках пищал, надрываясь, карманный компьютер. На экране которого издевательски светилась следующая, четвертая надпись:

«ДО СМЕРТИ ОДНОГО ИЗ ЧЛЕНОВ ЭКИПАЖА ОСТАЛОСЬ ПЯТЬ МИНУТ! КАК ЖАЛЬ!»

Выдержать это было трудно!

И первой не выдержала Кэтрин!

Она схватилась за голову и дико завизжала. Так, что мороз продрал по коже. Так, что все дернулись и шарахнулись в стороны, разлетаясь от нее. Все, кроме ухмыляющегося мертвеца, притиснувшегося к иллюминатору и не сводящего с Кэтрин глаз.

С нее! Именно с нее! Теперь она была в этом уверена!

— Спасите нас!.. Меня! Спасите… — закричала, заплакала Кэтрин, уже совершенно не контролируя себя. — Умоляю!.. Уберите корабль! Уберите! Или он нас убьет! Заклинаю! Спасите-е-е! Уберите-е-е!..

И стала рвать на себе волосы.

И ее жуткий, истошный голос был слышен не только на станции, но и на Земле тоже! Был слышен в ЦУПе в Хьюстоне и Королеве! И был слышен в Белом доме и Кремле!

— Уберите корабль! Или выпустите меня от-сюда-а!

И Кэтрин стала бросаться на иллюминатор и изо всех сил колотить по нему кулаками и всем, чем ни попадя, в том числе чем-то тяжелым! Так колотить, что казалось, что он сейчас не выдержит, даст трещину — и тогда все, тогда точно все!

И тут снова запищал запрограммированный на звонок карманный компьютер. Который предупреждал, что до смерти одного из членов экипажа осталась всего лишь минута!

Одна!..

Предупреждал в последний раз…

Но всем было уже не до него, все ловили и оттаскивали от иллюминатора взбесившуюся, вдруг ставшую поразительно сильной Кэтрин, которая легко, почти играючи, расшвыривала крепких на вид мужчин.

— Выпустите меня, выпустите!.. Отсюда-а-а!!

И на этот раз, хоть никто не прочитал той надписи, компьютер не лгал! Потому что американская астронавтка Кэтрин Райт пыталась вышибить иллюминатор, и если бы ей это удалось, то точно всем осталось бы жить не больше минуты!..

— Выпустите меня!

Уберите корабль!!

Умоля-а-ю!!!

И все в ЦУПе, потрясенные, онемевшие, смотрели, замерев, на мониторы. Смотрели на разворачивающуюся на их глазах и одновременно на орбите трагедию. И все думали одно: «Бедная, бедная женщина!»

Все, кроме Гарри Трэша. Который думал иначе! Думал — неужели вернут? Неужели развернут корабль?! В самый последний момент?!

И кто-то, кажется из журналистов, не выдержал и крикнул на весь зал:

— Да уберите вы этот чертов корабль! Уберите же!..

«А ведь могут! А ведь развернут!» — обомлел Гарри Трэш.

Могут, черт их всех забери! После такого — могут!

И значит, он прав! Потому что о преступнике судят не по тому, что он говорит или кричит, а по тому, какие это имеет последствия.

Здесь последствия были очевидными! Кэтрин Райт просила, требовала, настаивала убрать от станции приблизившийся к ней корабль «Прогресс».

Так требовала, что ей нельзя, невозможно было отказать.

И поэтому уже не одна она требовала!..

Неужели — уберут?!

А если уберут, то можно точно, уже почти совершенно точно утверждать, что это — она!

Неужели точно — она?..