— Могу я сам выбрать себе женщину? — повернулся к нему, понимая, что самый подходящий момент уже настал.

— А-а-а! — пропел он, засмеявшись. — Сразу бы так! Можно, брат! Тебе все можно!

Неделя спокойной и размеренной жизни расслабила меня. Изолированная от мужчин, не считая охраны, я снова стала спокойно дышать, даже улыбаться во время общения с девушками. Чем больше я узнавала новых подруг или как они считали друг друга — соперниц, тем понятнее становилась их жизнь. Они сплетничали, улыбались, ругались, ели, курили кальян и ждали момента когда смогут увидеть своего мужчину. Фаворитками Хаммада бен Ахмад Аль Муджтабы были Бахира, Амаль — самая молодая девушка и Зикраят.

Последняя находилась в гареме дольше других, на протяжении десяти лет она занимала место главной наложницы. И хоть возраст ее близился уже к тридцати годам, Господин не терял к ней интереса. Судя по разговорам подруг, он прислушивался к ее мнению. Поэтому многие девушки из кожи вон лезли, чтобы подружится с ней, рассчитывая получить тем самым больше расположения от Хаммада. Но Зикраят не торопилась помогать конкуренткам. В отличие от них она слишком хорошо знала, чем сулит потеря интереса у её мужчины. А в ее глазах он принадлежал ей весь без остатка. Даже наличие законных жен не вызывало тревоги у этой девушки. Коварство черноглазой красавицы, сумевший выжить ни одну противницу, хватило бы и на то, чтобы при желании избавиться и от жен. Но для нее в этом не было необходимости. Она жила здесь как настоящая королева. У нее было все необходимое для счастья восточной женщины: мужчина, способный выполнять любые ее прихоти, лучшая еда, одежда, прислуга, и верные подданные.

В первый день моего знакомства с гаремом я даже не выделила Зикраят на фоне других девушек. Она казалась не самой эффектной или бойкой. Наоборот, будто старалась стать как можно менее заметной. И лишь на второй день во время обеда обратила внимание как заискивали перед ней остальные, все они взглядом будто спрашивали ее одобрения прежде чем обратиться ко мне. Через пару дней, когда ее интерес к моей персоне ослаб, схлынул и ажиотаж у ее свиты. Только разговаривая с аутсайдерами гарема, смогла разузнать об иерархии среди девушек.

— Не смей ей перчить, — шептала мне Мансура. Она уже несколько месяцев не была с господином наедине. Для этого хватило одной ссоры с Зикраят. — Она может не подавать вида, что ты волнуешь ее или смогла задеть. Но затаит лютую злобу и сделает все, чтобы превратить твою жизнь в ад.

Тогда я и начала более внимательно присматриваться к местной королеве и остальным обитательницам этого восточного замка.

Все они оказались настолько разными, что я удивлялась как они до сих пор не убили друг друга. Единственным объединяющим их фактором оказался Хаммад бен Ахмад Аль Муджтаба. Они одинаково тяжело переносили его длительное отсутсвие и жаждали его внимания. Все-таки жизнь в клетке, пусть и в золотой, вносила свои коррективы в поведение людей. Даже я начинала привыкать к мелким склоками, группировкам и сплетням. Мне начинало казаться, что жизнь приобретает некую форму, а мысли о недолговечности наступившего затишья гнала куда подальше. Чем сильнее я им сопротивлялась, тем отчётливее осознавала неизбежность перемен, всем нутром чувствовала это. И оказалась права.

Ставший привычным обед в компании девушек не предвещал ничего дурного. Лишь нечто неуловимое, витавшее в воздухе и заставляющее задерживать дыхание на пару секунд, заставляло поежиться от дискомфорта. Но я не придавала этому никакого значения.

За шумом я не заметила как дверь во внутренний дворик распахнулась, как и не сразу заметила вошедшего мужчину. Внезапная тишина и радость появившаяся на лицах остальных девушек заставили повернуть голову в ту же сторону куда они устремили свои взгляды. Но стоило мне посмотреть в том направлении, как мир снова разлетелся на мелкие осколки. Прямо на меня взирали надменные глаза цвета черного кофе. Несколько мгновений он не позволял мне отвести взор в строну и лишь убедившись, что полностью сумел завладеть моим вниманием, отвернулся, заговорив на арабском.

За рухнувшим вниз живота сердцем и внезапно охватившие ознобом, я не замечала ни восторжено — влюбленных взглядов его гарема, ни смеха поднявшегося вокруг. Я смотрела на ворот белоснежной рубашки, оттеняющий карамельную кожу еще сильней, боясь отвернуться и показать тем самым всем окружающим свой страх. Казалось, стоит мне хоть немного изменить положение, как я больше не смогу скрывать своей дрожжи и все в этом помещении узнают как сильно я боюсь этого человека и всего того, что он приготовил для меня.

— Ануд! — услышала свое новое имя, произнесенное мужским голосом.

Снова подняла глаза к его, сжав челюсти изо всех сил, стараясь не выдать накатившей паники.

— Надеюсь, девушки проявили гостеприимство и помогли тебе освоиться? — в его глазах плясали чертинки, он прекрасно понимал как действует на меня. Хаммад выжидательно смотрел мне в глаза, дожидаясь ответа.

Подсунув руки под край хиджаба сжала кулаки впиваясь ногтями в ладони.

— О, да, — смогла выдавить из себя, мысленно умоляя его больше ни о чем меня не спрашивать. Но по его взгляду стало понятно, подобного ответа недостаточно. — Все девушки оказались очень милыми и помогли мне лучше разобраться с местными порядками. Благодарю за беспокойство.

— Замечательно, — улыбнулся он. — Рассчитываю на более подробный рассказ наедине.

Последняя фраза прозвучала как угроза и меня снова охватила паника. Пока он вновь разговаривал на арабском с остальными, я пыталась вспомнить как нужно дышать, поскольку меньше всего хотела снова оказаться с ним тет-а-тет. Но отсрочка не могла длиться вечно. И пришло время встретиться лицом к лицу со своим самым страшным кошмаром.

Перед тем как покинуть сад он еще раз бросил многозначительный взгляд в мою сторону, не оставляя сомнений — встреча состоится сегодня.

И обещание в голосе и взгляде Хаммада, как выяснилось позже — не показалось мне. По возвращению в комнату, меня навестила женщина в черном. Сегодня она принесла комплект одежды небесно голубого цвета и белое кружевное белье. Инструкции остались прежними: принять душ, нанести на тело ароматическое масло и дожидаться стука в дверь.

Стоя во второй раз перед спальней человека купившего меня как скот, не чувствовала ног от волнения. Перешагивая порог его комнаты, казалось, будто падаю в кроличью нору. Полет оказался таким стремительным, что у меня не столько захватило дух, сколько скрутило живот. Головой я понимала для чего пришла, но всем существом противилась этому. Что бы не говорили девушки из гарема, я не могла воспринимать его как спасителя, благодетеля или же просто как мужчину. Ни рассказы девушек о его достоинствах, ни их косые взгляды после визита господина в женский дворик сегодня, ничто не могло изменить отношения к нему. Для меня он оставался чудовищем, преступником, похотливым животным.

Войдя в комнату, я замерла у двери. Хаммад сидел на диване за ноутбуком. Стоило его увидеть, как засосало под ложечкой, а под ребрами образовалась пропасть.