‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Здравствуйте, — поздоровалась на английском языке.

— Здравствуй, — поздоровалась в ответ одна из девушек с глазами кофейного цвета, натянуто улыбаясь. — Присаживайся. Кофе?

— Да, с удовольствием, — села в свободное кресло. Одна из девушек налила из кофейника ароматный напиток, протянув мне чашку.

— Как тебя зовут, красавица? — спросила та самая с фальшивой улыбкой.

— Ануд, а тебя?

— Бахира. Как давно ты здесь, Ануд?

— Около недели. А ты?

— О, я здесь уже три года, — рассмеялась она, как будто я спросила какую-то глупость.

— Три года! И чем ты занимаешься здесь все это время?

— Как и все мы, заботимся о нашем мужчине, а в его отсутствие занимаемся красотой и общаемся друг с другом.

— Вы все его жены? — спросила, чтобы получить подтверждение и так без того известному факту. Он не мог иметь больше четырех жен, и ни одна законная жена не стала бы терпеть любовниц мужа под одной с ней крышей.

Вокруг раздался смех. Девушки хохотали в голос, не пытаясь скрыть смешки или же хоть немного проявить вежливость.

— Что ты, Ануд! Разве может быть у мужчины столько жен? — ответила Бахира, отпивая кофе из чашки.

— Разве нет? — я прикидывалась дурочкой, чтобы узнать как можно больше необходимой мне информации.

— Мужчине не положено иметь больше четырех жен.

— Тогда кем же вы все ему приходитесь? — я не хотела вешать ярлыки, называя этих женщин любовницами, которые могли оскорбить их и настроить против меня. А в сторонниках я нуждалась как в воздухе и готова была притвориться даже наивной пустышкой, лишь бы добиться желаемого.

— Мы наложницы Хаммад бен Ахмад Аль Муджтаба, — проговорила она с нескрываемой гордостью. — Как и ты.

Я еще раз обвела взглядом присутствующих и не увидела среди них ни одной европейки. Все как на подбор жгучие восточные красавицы с горящими глазами, густыми ресницами и пухлыми губами. Я попыталась изобразить улыбку, но вышла какая-то гримаса. Почему-то я не хотела переубеждать их о характере наших отношений с тем мужчиной о ком «заботились» все эти женщины.

— Расскажи нам Ануд, откуда ты приехала, — вступила в разговор другая девушка, сидевшая напротив Бахиры.

— Я из России, — к горлу подкатил ком. Мне не хотелось с ними обсуждать себя, свою историю. И в то же время я понимала, что если не буду искренней с ними, то вряд ли смогу получить необходимую информацию.

По глазам девушек было понятно их не устраивает подобный ответ. Они жаждали подробностей.

— Прилетела сюда к любимому, чтобы выйти за него замуж, а он продал меня в рабство сразу после бракосочетания.

Со всех сторон послышались шокированные вздохи.

— Бедняжка, — изменился взгляд девушка задавшей вопрос. — Мужчинам не следует доверять. Со многими из нас обращались жестоко. Но наш Хаммад бен Ахмад Аль Муджтаба совсем другой. Он добр с нами и щедр. Не думай больше о том негодяе, что предал тебя. Теперь ты в надежных руках самого надежного мужчины. Хаммад бен Ахмад Аль Муджтаба позаботится о тебе.

— А вы так и называете его, полным именем? — наконец-то я узнала имя своего владельца. Но к большому сожалению оно ничего не рассказывала о человеке носившем его и представляло для меня лишь набор звуков.

— Конечно, — снова послышался смех. — Как же еще мы должны его называть!

Не став спорить дальше, улыбнулась поддержав девушек, мысленно повторяя услышанное имя. Но запомнив лишь Хаммад бен что-то там.

«Очень не профессионально Мая не запоминать имя главного злодея сюжета. Хотя, полагаю, что услышу его не одну сотню раз».

— А как же ты к нему обращаешься? — снова спросила Бахира.

— В том-то и дело, что я не знала ни его имени, ни то как мне следует к нему обращаться.

Вокруг повисла тишина. Видимо для девушек услышанное оказалось чем-то немыслимым. Вот только такова оказалась правда и я не собиралась приукрашивать ее даже находясь в поисках соратников.

— Ты уже была с ним? — подала голос девушка сидящая слева от меня. На вид ей было не больше двадцати лет. Такой открытый юный взгляд и нежная кожа наверняка вызывали зависть у ее подруг.

— Да, мы дважды разговаривали.

— Разговаривали и все? Не ложились в постель? — Бахира недоверчиво вскинула бровь.

— Только разговаривали, — ответив, внезапно почувствовала себя виноватой перед всеми этими девушками. Не знаю как развивалось знакомство каждой из них с Господином, но отчего-то захотелось извиниться перед ними за то в чем даже не было моей вины. Прикусив язык и сдерживая себя от ненужных фраз, ждала когда кто-то из них снова задаст вопрос избавив меня от этой гнетущей тишины и вопрошающих взглядов.

— Значит ты не в его вкусе, — наконец-то произнесла девушка в красной абае. — Наш Хаммад бен Ахмад Аль Муджтаба очень страстный мужчина и не может со своей девушкой только разговаривать.

— Разве это плохо для вас если он так и не пригласит меня в постель? Значит будет проводить больше ночей с вами, верно?

Никто из наложниц Хаммада не произнес ни звука. Признаться честно, я была бы счастлива если он и дальше приглашал меня лишь для бесед.

— Ануд, это очень плохо, — понизив голос проговорила самая молоденькая девушка. — Если он не пригласит тебя к себе в постель, то когда у него будут в гостях другие мужчины, может отдать им.

— Что? — не совсем поняла о чем она говорит.

— Он позволяет своим гостям спать с теми девушками, кого больше не приглашает к себе в постель.

Кровь отлила от лица, а перед глазами снова появились белые брюки соскальзывающие с бедер. К горлу подкатила тошнота. Зажмурилась, прогоняя воспоминания и возвращая себе самообладание. Кажется, я получила ответ на свой вопрос. Осталось понять как с этим знанием жить дальше.

Пробуждающееся солнце заливает комнату слепящими лучами. Я сижу на согнутых ногах на полу после молитвы, изможденный белесыми призраками убитых, приходящих ко мне каждую ночь. Они поджидали меня у кровати. Холодные, молчаливые, воняющие мокрой землей, требовали отмщения. Заглядывая к каждому из них в серые глазницы, вымаливал прощения, но никому из участников этого немого диалога не становилось легче. Их невесомые облики и в то же время неподъемные души, что мне предстоит тащить за собой намотанными на шею цепями вины, будут тянуть назад под землю, пока я не испущу свой последний вдох. И успокоятся лишь после того как тело мое съедят черви или поглотит праведный огонь.