Но наступление утра освобождал от гнета мертвецов. Пусть ненадолго, всего лишь до темноты, но и этого времени хватало для краткой передышки от призраков. Днем наступало время для другой пытки — мыслях о Пчелке. Ее родной образ, голос, постоянно звучащий в голове, все пережитое вместе, наша последняя ночь, вознесшая меня на вершину счастья и горькое утро, беспощадно растоптавшее сердце, все это крутилось в голове. Лишь богопротивные задания отвлекали от мучительных мыслей. И теперь они случались все чаще. Приходилось нырять в самое пекло ада для призрачной надежды снова увидеться с Маей.

Так и сегодня. Пыль, копоть и гарь, перекрывали собой повисший металлическим облаком запах крови. Прохаживаясь мимо развороченных и полыхающих домов, перешагивал через обугленные кирпичи, догорающую бытовую технику и мебель. Перемежаясь с предметами быта человеческие изуродованные, окровавленные тела, ставшие такими же пустыми и ненужными покрывали улицы деревни.

Звон в ушах напрочь вытеснял какие-либо мысли. Я брёл бесцельно, не понимая что ищу в этом мёртвом месте. С каждым новым заданием мое личное кладбище становилось больше. Ещё утром я сидел после молитвы, стараясь забыть лица, преследующих меня по ночам призраков. Теперь к ним добавились новые образы.

Это задание окончательно подкосило меня. Столько крови как пролилось сегодня я ещё не видел. Смысл происходящего давно потерялся и кто бы что ни говорил, понять убийства я не мог. Всё что мне нужно — это найти Пчелку и вывезти её из этого ада. Но приблизиться к ней не получалось. И с каждым новым заданием моя вера на новую встречу с Маей становилась на несколько шагов меньше.

Толкотня и возня возле самого большого здания в посёлке, привлекла внимание. Парни из отряда снова уводили строем рыдающих женщин и детей, погружая их в фургоны. Страх и отчаяние, сопровождали пленных. Иллюзий относительно того, что их везут в безопасное место, я больше не питал. Не зная наверняка об уготовленной для них судьбе, понимал: счастливее, чем до нашего вторжения их жизни больше не будут.

Мой новый друг оказался среди сопровождающих. Абсолютно непроницаемое лицо, стеклянный взгляд и механические движения. Смотря на него невозможно даже предположить насколько тяжело ему давалось исполнение приказов. Идеальный солдат. А может это и есть его истинная сущность, а все сказанное мне лишь роль? На этой войне с каждым днем становилось все сложнее отличать друзей от врагов.

На мгновение голова Амира дернулась, он проводил взглядом одну из девушек. Заинтересовавшись я подошёл ближе, пытаясь понять причину его внезапного любопытства. Обойдя колонну из девушек и встав рядом с соотечественником, проследил за его взором.

Девушка шла от нас в сторону фургона. В отличие от остальных она не плакала и не кричала, не держалась за детей или других пленниц, находилась обособленно от других. Остановившись у машины и дожидаясь своей очереди для погрузки, она обернулась, на мгновение бросив робко взглянув через плечо. Его хватило, чтобы я увидел бледную кожу и высокие скулы. Она выделялась на фоне других женщин, совершенно другой типаж. Требовалось рассмотреть её ближе, чтобы с точностью утверждать об ее этнической принадлежности.

Амир отошёл в сторону, подгоняя женщин, то и дело бросая взгляд в сторону незнакомки. Сейчас он не мог пойти и в открытую начать ее рассматривать, как не мог сделать этого и я. Но попытаться можно было. Проследовав в сторону кузова фургона, мельком осматривал остальных женщин в покрытых черными чадрами головах, надеясь увидеть еще кого-то выделяющегося из толпы. Среди пленниц виднелась только смуглая кожа, крупные черты лица, никого напоминающего европеек или славянок.

Оказался у машины, перед толпой, оплакивающей погибших и новую пугающую жизнь. Увидел как единственная непохожая на других девушек взялась за борт кузова, поднимаясь внутрь. Мысленно умолял ее остановиться хотя бы на секунду, позволив мне лучше рассмотреть ее. И, одно мгновение, взмах ресниц и наши взгляды встретились. Голубые как весеннее небо глаза растерянно смотрели на меня. Она замерла, перестав двигаться. В животе тут же образовалась пропасть, утягивающая внутрь все мои органы. Удивление, отобразившееся на лице незнакомки, не оставлял сомнений, она признала во мне похожего на себя. Всматривался в нее, смутно различная под усталыми чертами знакомого человека. Связано ли это с тем, что на чужбине земляки все кажутся друг другу родными или же оттого, что действительно доводилось встречать её ранее.

Приклад автомата ударил незнакомку в плечо и она поспешила погрузиться в скотовозку. Иначе я не мог назвать этот транспорт, перевозящий людей как зверье. Стоило ей скрыться из поля зрения, как меня электрическим разрядом пронзило озарение. Это была девушка из списка Маи! Как же я сразу не признал эту фиалковую радужку, удивившую ещё при просмотре анкет пропавших девушек. Но в замученной — с лиловыми синяками под глазами женщине очень сложно признать ту улыбающуюся девчонку со снимка.

Настал долгожданный момент, когда после задания я не занимался самобичеванием, не проигрывал в голове сцены содеянного. Весь обратный путь до базы меня лихорадило от нетерпения оказаться в штабе и найти способ поговорить с девушкой. Я молил небеса, чтобы фургоны с пленницами следовали за нами, не сворачивая. Иначе вероятность увидеть ее вновь равнялась нулю. Думать о том, что такие же шансы у меня были встретить Пчелку я отказывался.

Амир возвращался в другой машине, поэтому я не мог расспросить его о дальнейшей судьбе захваченных людей. Среди окружающих меня парней не оказалось ни одного, кому получилось бы задать вопросы. Они все ещё воспринимали меня как чужака, посматривая исподлобья. Но от задания к заданию я видел, как кривых взглядов становилось меньше и те кто знал английский уже начинали разговаривать со мной. Начав разговаривать на неудобные темы я мог вернуть назад позицию изгоя. А не спрашивая об интересующих моментах, вряд ли достигну желаемой цели. В любом случае требовалось оказаться на базе и там уже решать как действовать дальше.

До нашего поселения добрался один из двух фургонов с пленниками, и к моей величайшей радости — именно тот куда села девушка из списка Пчелки. Её звали Маша. Медленно память начала выдавать мне по крупицам файл с её анкетой. Но это все позже. Сейчас нужно найти место ее заключения и отыскать человека способного организовать нам встречу.

Вокруг царила суета и неразбериха. Людей уводили в двухэтажное здание на окраине деревни. Затихшие рыдания и всхлипывания возобновились новой силой. В этой группе почти не было детей, лишь девочки — подростки. Более младших детей и женщин постарше увезли внеизвестном направлении. Не скрывая любопытства я следил за жуткой процессией, напоминающую прогулку до концлагеря. От звуков повисших в воздухе и разносящихся эхом по базе, кожа покрылась мурашками. Часть меня хотела зажмуриться и закрыть уши руками, забыв обо всем происходящем как самом страшном кошмаре. А другая, та что легко брала верх над разумом, взять автомат и перестрелять всех и каждого, кто допускает страдания невинных.

Савина Мария Алексеевна, тысяча девятьсот девяносто пятого года рождения, шла осторожно озираясь по сторонам, будто искала кого-то в толпе. Я обошел группу парней, стараясь успеть попасть в поле зрения девушки. Её уводили все дальше, но она так и не заметила меня. Хотел выкрикнуть её имя, но знал — добром для нас обоих это вряд ли окончится. Она скрылась в здании, а я остался в растерянности стоять на месте. Черт возьми! Еще никогда я не чувствовал себя настолько беспомощным! Взрослый здоровый мужик, с огнестрельным оружием наперевес, а не способен вызволить даже одну хрупкую девчонку на волю. Отвращение к собственной персоне накрыло как полуденный зной, от которого невозможно спрятаться в пустыне.