на лице, знает секрет вечной молодости, одновременно желает людям и добра, и зла. Две личности засели в нём, и лишь одна похожа на человека, другая на авра!».

«Кто такая Леро? Хрупкая, раненая девочка, на которой художник нарисовал очередную рану. Парит по вечерам, в другие часы приземлённая. Ей не нужно задавать вопрос, чтобы услышать ответ. У неё всё написано на лице красивым, мелким почерком.».

«Кто те двое, что приходят ко мне, перед тем, как случается что-то? Я не понимаю, кто они – слова не соответствуют лицам, их, словно невозможно распознать. Они иллюзии, они любят весь космос, ничто для них Земля. Не дорожат они ею…».

«И кто же она? Кто же, кто же за взглядом тем прячется, позволяет смотреть? Знакомство с незнакомством какое-то. О душе её сказать можно много, но ничто не даст ответ о том, кто она. Если Леро – это слабость, то она – это сила. Да, женщины, либо сильны, либо слабы, но счастье чаще достаётся слабым! Не удивительно! Мне многое представилось о том, кто сейчас передо мной, но во всё это слабо верилось. Если всё это окажется правдой, то, кто же тогда я?» …

Вот и весь его мир на сегодня, вот и весь его мир из пяти человек. И кто сказал, что дальше обязательно будет больше?! Нет, круги любят сужаться.

За несколько часов рассказали друг другу о многом – в основном, о взглядах на жизнь, которые оказались вовсе не одинаковыми, но зеркальными.

Время улетело незаметно.

Ему чудилось, что она его знает всю жизнь, а для него она лишь незнакомка. Человек в нём слушал каждое слово, ангел в нём чувствовал её, демон не отводил взгляда, а зверь всего лишь вдыхал её запах и вкушал аромат.

Когда собирались уходить из ресторана, глаза героя были в героине, а героиня не отрывала взгляда – не от чего-то, а от его рук. Глядела на тонкие пальцы и снова что-то вспоминала, и снова о художнике, и снова он это ощутил.

«Как она может меня помнить, если я её не помню?! Ничего не напоминает?», – спросил себя художник, а у неё:

–Что ты видишь?

–Не знаю.

–А почему так смотришь на них?

–Не знаю, – солгала она.

Затем небрежно, но намеренно уронила стакан, но художник поймал. Намёк понял, вопросы про руки оставил на потом.

Через минуту он провожал её до дома всё по тому же «небу под ногами», и она осмелилась спросить волнующий её вопрос: «Верит ли он в конец света?» – на него получила странный взгляд и сухое «нет».

Сам не спросил о том же – не хотел разочарований, ведь очень понравилась она: «Отсутствие связи с жизнью не запрещает верить в конец света. Уверен, что здесь такие же люди, как и везде…» …

Провожать пришлось долго, но ему приятно, потому желал, чтоб «небо под ногами» не заканчивалось.

Не думал он, что таким большим окажется город! Река стала втрое шире – была пятнадцать шагов, стала пятьдесят. «Так равномерно выросла, словно её кто-то нарисовал…».

Уже темнело, когда шаги привели их к мосту, что сотворён из тёмного стекла. Стекло неаккуратное, грубое, мутное, но со стороны смотрится красиво. Мост арочный – такие мосты появились первыми, такие строили наши далёкие предки, но тогда из стекла не могли, а сейчас могут…

Но художник смотрел не на мост, свой взгляд дарил туману.

Туман был белее, чем облака, скрывал стеклянную простоту моста, накрыл собой и мост, и пустоту, что под мостом.

Туман заставил ноги остановиться, убедил подумать – стоит ли в него идти. Весь город был прозрачен, и только мост окутан туманом. Художнику это не могло не напомнить город авров, но жизнь его течёт в этом мире, потому швырнул воспоминание в окно.

Минуту побывал в нём глазами и иначе взглянул в дальний берег реки. Сделал два шага вперёд, и ещё, и ещё, утопая в неведомом зрелище.

На той стороне был город – такой же, как и этот, но другого цвета, иными тканями обшит. Все так любят чёрно-белый контраст или яркие краски, но здесь нет ни того, ни другого. Здесь одна красота соперничает с другой, в одной одни века, в другой другие, а цвета поделили друг с другом поровну.

«Почему же я видел только пустоту?! Почему не почувствовал другую половину? Как облако смогло повлиять на это, если у него нет души?!».

Художник метал взгляд от моста к реке, от реки к облаку, от облака к другой половине города, где такие же дома, но гладкие на ощупь взгляда. Дома других столетий, другой моды, другого искусства.

Он пытался разобраться, почему всё так в этом городе, но без шансов затеял это. Однако, девушка ему помогла.

–Закрытые города разбиты на части, – начала она своё объяснение. – В наши города редко приезжают гости, но это случается, и они видят лишь ту часть, которою им позволили увидеть и видят такой, какой позволили увидеть. Отныне, ты будешь видеть всё в истинных цветах. Здесь не все ходят по одиночке, Арлстау…

После последней фразы мягко улыбнулась – будто бы нравилось ей его имя

–Почему мне? – спросил он так, будто каждым словом поразила.

–Позволила увидеть?

–Да.

–Нравишься…

Услышал – не поверил, но оглянулся и поймал влюблённый взгляд… Запутался в её глазах, не смог найти из них дорогу.

Всё потому что ей нравилось смотреть ему в глаза, всё потому что в ней уже давно были чувства. В художнике они лишь зарождались…

Он ей поверил, врага в ней нет, а друг такой, что вылечит любую рану…

–Кто всё это создал? – спросил художник, рукой окинув всё. – Набережную? Озеро? Облако? Мост?

–Я, – ответила она и вновь поймала его взгляд.

Ответ её был загадочным, хоть и состоял из одной буквы, и глаза загорелись, когда вкусила восхищения художника.

–Но как?

–Фантазия, искусство и наука…

Он не мог сказать ей, что у двух её творений нет души, не мог так жестоко поступать с людьми. «Никогда ей не расскажу об этом! Не хочу её расстраивать! Такая правда способна надломить все вкусы жизни…».

Лишь сейчас увидел в ней родственную душу, да и саму душу разглядел. «Всё-таки, звезда, а не белый снег.».

«Она такой же художник, как и я, как и Иллиан…» …

–Это ведь озеро, а не река? – задал вопрос, махнув рукой на гладь.

–Да.

–И вокруг озера набережная?

–Да, но на той стороне она другая…