В ирландских легендах нет следов поклонения животным, но есть много данных о влиянии животных на жизнь людей и о том, какое участие они принимают в человеческих делах.

Крестьяне верят, что домашние животные – особенно собаки и кошки – знают о нас все. Они слушают все, что говорят люди, они следят за выражением лица и могут даже читать мысли. Ирландцы говорят, что задавать вопросы собаке небезопасно – ведь она может ответить, а если уж она ответит, то тот, кто задал вопрос, непременно умрет.

Положение животного племени в системе жизни, безусловно, полно таинственности. Животные одарены необыкновенным умом, но в то же время их души немы и тщетно пытаются произнести хоть слово; они кажутся пленными, связанными душами, несущими какое-то наказание, может быть, за грех в какой-то прежней, человеческой жизни, и ныне ожидающими завершения цикла искупления, который позволит им подняться до состояния человека.

Говорят, что три древнейших слова в ирландском языке: tor – «башня», cu – «собака» и bo – «корова» [66]. Последнее слово – то же самое, что и в греческом названии «Босфор» и во многих других названиях мест по всей Европе.

В Ирландии существуют весьма странные суеверия, касающиеся собачьего воя. Если слышат, что собака воет у дома больного, то всю надежду на выздоровление следует оставить; и сам пациент впадает в отчаяние, зная, что судьба его свершилась. Однако ирландцы не одиноки в этом суеверии. Египтяне, евреи, греки, римляне – все считали собачий вой зловещим. Само слово «вой» (howling) можно проследить в латинском ululu, греческом holuluzo, еврейском hululue и ирландском ulluloo. В Ирландии крик, что поднимали на погребальной церемонии, именовался caoin или keen: возможно, это происходит от kynos – «собака». И такие скорбные жалобы были также общими для других народов древности. У евреев, греков и римлян были свои наемные плакальщицы, которые с растрепанными волосами и скорбными ритмичными гимнами шли во главе печального шествия смерти. Так троянские жены рыдали над Гектором, и предводительницей хора была сама прекрасная Елена.

Все эти народы считали вой собаки первой нотой надгробной песни и знаком того, что приход смерти близок.

Однако происхождение этого суеверия можно проследить к египтянам, где собаки и боги с лицами собак были предметом поклонения – возможно, потому, что Сириус, собачья звезда, появлялся в точности перед подъемом Нила, таким образом давая людям мистическое и сверхъестественное предупреждение, дабы они подготовились к наводнению.

Римляне полагали, что вой собаки – роковое предзнаменование зла, и он отмечен среди страшных знамений, что предвещали гибель Цезаря. Гораций также говорит, что Канидия своими заклинаниями и чародейством могла привести призраки собак из ада, а Вергилий заставляет пса выть при приближении Гекаты.

Замечательно, что, когда собаки видят духов (а они весьма чувствительны к влиянию духов), они никогда не лают, а только воют. Раввины говорят, что «когда ангел смерти входит в город, то собаки воют. Но когда является Илия, собаки ликуют и веселятся». А рабби Иехуда Справедливый утверждает, что некогда, когда ангел смерти вступил в дом, собака завыла и убежала, однако, когда ее привели обратно, она в ужасе легла, и затрепетала, и так и умерла.

Странное суеверие, касающееся лая собак, что, как предполагается, они чувствуют приближение духа смерти и видят его, хотя он скрыт под саваном и невидим для глаз людей, можно найти в легендах всех народов с древнейшего периода вплоть до настоящего времени, ибо оно все еще существует среди всех классов людей, как образованных, так и невежественного крестьянства; и до сего дня вой собаки там, где лежит больной, во всех слоях общества в Ирландии встречают, бледнея и ужасаясь, как верный знак близости смерти.

Ирландцы могли получить это суеверие через Египет, Финикию или Грецию, ибо некоторые образованные авторы считают, что ирландский волкодав (Canis gracius Hibernicus) происходит от собак Греции.

Весьма странно и замечательно, что, хотя собака верна человеку, в Библии она тем не менее никогда не упоминается без выражения презрения; и Моисей в своем кодексе законов выводит собаку как животное нечистое – возможно, для того, чтобы отвратить израильтян от распространенного в Египте почитания этого животного. Самым худшим оскорблением было «Что такое раб твой, пес?» [67]. Лжеучители, преследователи христианства, язычники, нечестивые люди и другие, те, кто погряз в грехах и мерзости, именовались «собаками», но в то же самое время странная пророческая сила этих животных признавалась и ценилась.

Римляне на праздник Луперкалий в феврале приносили собаку в жертву. А встретить суку со щенками считалось в высшей степени несчастливым. Из всех живых существ имя «собака» в приложении к кому бы то ни было выражало высшую степень оскорбления, презрения и упрека. Однако из всех зверей собака одарена благороднейшими качествами, высочайшим умом и самой стойкой привязанностью к человеку.

У ирландских волкодавов было изящное тело, тонкая голова, и были они быстры, как ветер. Очертания этого животного постоянно воспроизводятся в ирландских орнаментах, но тело всегда заканчивается бесконечными перекрученными завитками. У великого Финна Мак-Кумала был знаменитый пес по имени Бран, которого в бардических легендах описывают так: «Свирепый, с маленькой головой, с белой грудью, с тонкими бедрами, с глазами дракона, с когтями волка, с силой льва, с ядом змеи».

В той же поэме в чрезвычайно изысканном языке бардов описывается и сам Финн, который ведет собаку на серебряной цепочке, привязанной к золотому ошейнику: «Благородный, прекрасный, с красивыми чертами князь фениев; молодой, любезный, мужественный, мощный; могучий в деле, самый высокий из воинов; сильнейший из героев, самый красивый в роде человеческом».

Бран, как и его хозяин, был в замечательной степени одарен способностью предвидеть зло и, таким образом, мог множество раз предостеречь своего юного хозяина и спасти его от опасности.

Однажды, когда войску фениев не удалось одержать победу, Бран выказал глубочайшую скорбь.

«Он пришел к Финну, мокрый и усталый, и воистину, – сообщает хронист, – вид его внушал жалость. Он лег перед вождем и кричал скорбно и завывал.

– Наверное, все так и есть, пес мой, – рек Финн, – ибо головы наши в великой опасности в этот день».

В другой раз, когда войско фениев убило огромного кабана, Оссиан, бард и пророк, приказал сжечь его, как принадлежавшего к племени демонов. Услышав, это, Бран отправился с готовностью и пониманием и принес у себя в лапах три дерева, и никто не знал откуда, но эти деревья положили в пламя, и огромный кабан был сожжен, и пепел от твари бросили в море.