Князья-фении чаще всего отправлялись на охоту в сопровождении в общей сложности около трех тысяч собак; их вел Бран, умнейший и быстрейший из них. Вожди образовывали целую армию, всего тысяча или более воинов; каждый был одет в шелковую рубаху и chotan [68]из прекрасного шелка, в зеленую мантию и прекрасный пурпурный плащ на ней, чтобы поберечь ее; на голове были шлемы с золотыми венцами, и в руке у каждого было копье.

Однажды некий вождь, ревнуя к блеску князей-фениев, стал их заклятым врагом и сам решил проклясть Брана прежде всех собак в Ирландии.

Однако Финн ответил ему:

– Если должно тебе проклясть Брана, мою мудрую, умную собаку, то не останется комнаты ни на востоке, ни на западе твоего огромного жилища, которую я не сжег бы огнем.

Так Бран остался на горе с Финном, своим повелителем и хозяином, и спасся от зла.

Однако судьба решила так, что Бран в конце концов встретил смерть от рук женщины. Однажды на холме заметили снежно-белую лань, копыта которой сверкали, как золото, и все собаки бросились преследовать ее, вел их Бран.

Час проходил за часом, а лань все бежала, и собаки преследовали ее, пока одна за одной не упали от усталости, и не осталось ни одной, кроме Брана. Тогда лань направилась в озеро, и, добежав до высокой скалы, бросилась с нее прямо в воду; благородный пес прыгнул за ней немедленно и схватил лань, когда она поднялась на поверхность; в тот же миг она превратилась в прекрасную даму и, положив руку на голову Брана, затянула его под воду; прекрасная дама и великолепная собака Финна исчезли вместе, и больше их не видели. Но в память об этом событии скала, с которой он прыгнул, именуется Коэгг-и-Бран, а само озеро и замок рядом с ним именуются Тирнах-Бран (Княжество Брана) и до сего дня. Так что имя и память о собаке Финна, о ее мудрости и подвигах не были забыты в народе; и многих охотничьих собак все еще называют в его честь, ибо считается, что имя это приносит удачу охотникам и спортсменам. Однако Кайлех Бирор (ведьму воды) страшно боятся, ибо считается, что она все еще живет в пещере на холме и готова напустить злые чары, как только представится такая возможность, и под каирном показывают ее дом и истоптанную тропинку, по которой она переходит к озеру. Предпринималось множество усилий, чтобы осушить озеро, однако жрица-друидесса, ведьма воды, всегда вмешивается и совершает какое-нибудь заклинание, чтобы работа не была завершена. Говорят, что вода в озере имеет особое свойство: волосы от нее становятся снежно-белыми; и сам великий Финн, помывшись здесь однажды, вышел из озера иссохшим стариком, и юность ему удалось вернуть только мощными заклинаниями и чарами.

В «Словаре Кормака» [69]есть интересный рассказ о том, как в Ирландии появилась первая комнатная собачка, ибо жители Британии получили строгий приказ не передавать гэлам комнатных собачек – по просьбе ли, по доброй воле, из благодарности или по дружбе.

Случилось так, что Кайрбре Муск был в Британии в гостях у своего друга; тот тепло приветствовал его и предложил ему все, чем только владел, кроме только своей собачки, ибо это было запрещено законом. Однако эта прекрасная собачка была единственным, чего страстно желал Кайрбре, и он придумал хитрый план, чтобы получить ее. В то время в Британии имелся такой закон: «Каждый преступник должен быть выдан головой за свое преступление человеку, которого обидел».

А у Кайрбре был чудесный кинжал с рукояткой, украшенной серебром и золотом. Это была настоящая драгоценность; и он взял жирное мясо и обтер им всю рукоятку, так что осталось много жира. Затем он положил кинжал перед собачкой, которая начала его грызть и так и продолжала грызть весь вечер до самого утра, так что рукоятка оказалась испорчена и уже не была так красива.

Итак, наутро Кайрбре пожаловался, что его прекрасный кинжал погублен, и потребовал справедливого возмещения.

– Действительно, так будет честно, – сказал его друг, – я выплачу цену за посягательство.

– Мне не надо другой платы, – сказал Кайрбре, – кроме той, что предлагает мне британский закон, а именно выдача преступника за преступление.

Так собачка была передана Кайрбре, и после этого ее навсегда прозвали Муг Эйме – «раб рукоятки», и это имя так и закрепилось за ней, потому что она попала в «рабство», будучи выдана за свое преступление.

И когда Кайрбре привез ее обратно с собой в Ирландию, все короли Ирландии начали пререкаться и соревноваться за то, чтобы завладеть собачкой, и наконец спор кончился таким образом: решили, что собачка некоторое время проживет в доме у каждого из королей. После этого собака принесла потомство, и каждый получил по щенку из помета, и от этого рода произошли все домашние собачки Ирландии с того времени и до сего дня.

Прошло много времени, собачка умерла, и ее голый череп принесли слепому поэту Маэру, чтобы он попробовал на нем свою способность к предсказанию; и однажды поэт воскликнул:

– О Муг Эйме! Воистину это голова Муг Эйме, раба рукоятки: ее привезли в Ирландию, и ее постигла рабская судьба, ибо ее выдали головой в рабство за то преступление.

Слово, обозначающее собаку, входит в многие составные слова, как имя различных животных. Так, кролика называли «собака чащи», зайца – «бурая собака», моль – «собака меха» из-за прожорливости, с которой моль пожирает одеяния. А выдру ирландцы и до сих пор именуют Madradh-Uisge («собака воды»).

Названия большинства созданий в царстве животных были примитивными и, очевидно, основывались на наблюдениях. Так, ежа именовали «уродливая маленькая тварь» [70], муравья – «тоненький», форель – Breac – «пестрая» – из-за чешуи. А крапивника прозвали «птицей друидов», поскольку если бы кто понял щебет этой птички, то обрел бы знание грядущих событий, которые она предсказывала.

Кошки имелись в человеческом хозяйстве во всем Древнем мире, но, видимо, впервые они были приручены в Египте, где еще две тысячи лет назад богине кошек – Бубастис Пашт – был посвящен храм; богиню изображали с кошачьей головой. Греки получили домашнюю любимицу-кошку из Египта, а уже из Греции кошачье племя, такое, каким мы знаем его сейчас, расселилось по всей Европе. Кошки были обычным явлением в домашней жизни греков, и, согласно Аристофану, если что-то ломалось, то говорили точно так же, как сейчас, – «это кошка виновата». Однако кошки никогда не пользовались в Греции религиозным почтением, как в Египте – единственной стране, где им воздавали божественные почести и где если умирала кошка, то вся семья выбривала себе брови в знак скорби.