— Как и Фрэнк.

— Значит, ты все-таки прочитала ту книгу, которая лежит у тебя на тумбочке у кровати? Ту, которую тебе дала Вайолет?

— Но как ты… — Она остановилась. — Нет, только не говори, как ты узнал, что находится у меня в спальне и у кого я беру вещи. Кстати, книгу я еще не прочитала. Зато весь день провела в Риджуэйской библиотеке, листала старые газеты.

—А-а…

— И что это значит?

— Что ты еще не знаешь всей правды — только то, что вычитала в газетах. — Он кивнул на снимок в ее руке. — Ну, продолжай, угадывай, кто здесь кто.

— Фрэнк, должно быть, вот этот тощий с краю. Что это у него в руке — сигарета?

— Без фильтра. А ты уверена, что это не Тадди?

— Нет, Тадди — вот этот длинный с другой стороны, у ко­торого испуганный вид.

— Неплохо, неплохо.

— А Берджесс — вот этот здоровяк на корточках. — Она подняла снимок повыше и всмотрелась в юношу, стоящего рядом с Кайлом. Харпер Керкленд был невысоким, стройным и миловидным, как херувим на потолке Сикстинской капеллы. Он кого-то напоминал ей, но кого — Бейли не могла определить. — Что с ними стало?

Мэтт взял у нее фотографию и отложил на стол рядом с первой. В коробке лежали свернутые листочки бумаги: Мэтт хранил каждый снимок в своем конверте, чтобы не поцарапать.

— Берджесс несколько лет вел дела на лесопилке своего отца, разорился и погиб при аварии самолета, которым сам управлял. Кажется, это было в 1982 или в 1983 году. Родни пару раз женился и наплодил кучу ребятишек. Тадди преподавал естествознание в кэлбернской школе, пока ее не закрыли, а через два года умер от инфаркта. Он так и не женился. Про Фрэнка и моего отца ты знаешь.

— А Харпер?

Мэтт ответил не сразу.

— Он стал одной из первых в Америке жертв СПИДа.

— Понятно… — Бейли еще раз всмотрелась в снимок. — Сэл Минео[7]— помнишь такого? Вот на кого он похож. — Она окинула взглядом весь снимок. — Если бы дети в Уэлборне знали, что его ждет, его жизнь превратилась бы в ад.

Мэтт протянул ей еще снимок, на котором смеялась молодая пара. Юноша был в свитере с эмблемой школы, девушка — в юбке «солнце-клеш» и облегающей кофточке с пушистым воротничком. Оба казались актерами, занятыми в постановке «Бриолина».

— Твой родители?

— Да, — тихо произнес Мэтт. — Еще до того, как мой дед разорился, направил машину к пропасти и погиб вместе с бабушкой.

Горечь в голосе Мэтта заставила Бейли вздрогнуть.

— Они явно влюблены, — заметила она, взяв фотографию. — Ты только посмотри на ее глаза! Она смотрит на него так, словно… — Она осеклась.

— Словно готова пойти за ним на край света? — саркастически уточнил Мэтт. — Вот она и пошла. А через несколько лет он покинул город и больше не вернулся. И оставил женщину, которая любила его больше жизни, одну с двумя маленькими детьми, хотя и знал, что она слишком горда, чтобы просить помощи у своих родителей.

— Как же выжила ваша семья?

Мэтт помолчал, прислонившись к спинке дивана.

— Детство запомнилось мне только одним — работа, работа… — негромко начал он. — И больше ничего. Мама работала в местном магазине одного прижимистого ублюдка, а нас оставляла на попечение неряшливой старухи, которая смотрела по телевизору «мыльные оперы», а нас с братом не замечала.

Мэтт перевел дыхание, чтобы успокоиться.

— Я делал все, что мог, чтобы накормить и уберечь младшего брата от беды. Был не по возрасту рослым и крупным, поэтому уже с девяти лет начал за плату косить траву на соседских газонах. В тот день, когда отец бросил нас, я стал мужчиной. Отец забрал свои школьные награды, нацарапал записку жене и исчез.

Посмотрев на Бейли, Мэтт увидел, что ее глаза потемнели от гнева.

— Знаешь, что было в той записке? — Ответа он не дождал­ся. — «Прости меня». Вот и все. Всего два слова.

— Но ты же не простил, так?

— Не простил. Если уж человек заключил сделку, он обязан выполнять ее условия.

— Как поступал ты с Кассандрой?

— Верно. Я держался, пока она своими поступками не предоставила мне свободу. Я дал клятву и сдержал ее.

— Твоя мама больше не пыталась связаться со своими родителями?

— Нет. Гордость мешала. — Он улыбнулся. — Не смотри на меня так: я знаю, что унаследовал гордость от нее — Пэтси часто об этом напоминает. Мама ни за что не взяла бы деньги у своих родителей и не брала их даже у меня. Я работал все время, пока учился в школе, каждую свободную минуту, и экономил каждый грош. Мама хотела, чтобы я поступил в колледж. Говорила, что только учеба поможет мне избежать ее участи, и эти слова были единственным подобием жалобы, какое я слышал от нее.

— Хотела бы я с ней познакомиться, — призналась Бейли. — Окажись я в таком положении, я жаловалась бы не переставая, бросилась бы к отцу и на коленях умоляла простить и помочь мне.

Мэтт взглянул на нее, удивленно вскинул брови:

— Вот как? А мне почему-то не верится. У меня сложилось впечатление, что гордости в тебе больше, чем в нас с мамой, вместе взятых.

Бейли отвернулась: оказывается, он слишком многое разглядел.

— Мама узнала, что ты окончил колледж?

— Нет. Она умерла в тот год, когда Рик заканчивал школу, а через полгода он женился на Пэтси. Рик говорил, что он не такой, как я, ему недостает моей целеустремленности, он и представить себе не может, как жить одному. Говорил, что рядом с Пэтси у него появится цель в жизни. Он оказался умнее меня — сразу понял, что она ему пара, и не пожелал с ней расставаться. Рик по-настоящему счастлив с Пэт и детьми.

— А ты — нет. Ты никогда не чувствовал себя счастливым.

— Верно. Мне всегда казалось, что в моей жизни чего-то не хватает, что внутри у меня зияет огромная пустота.

— Ты пытался узнать, куда уехал твой отец и почему?

— Несколько лет назад я получил посылку. Хозяйка одного пансиона в Балтиморе написала, что один из ее жильцов просил в случае его смерти переслать эти вещи по моему адресу.

— Сейчас угадаю: это была посылка от твоего отца.

— Да. Все его школьные награды, те самые, которые он увез с собой. При них не нашлось ни письма, ни записки — ничего, кроме медалей. А я в то время был настолько занят собственной жизнью, что только чертыхнулся, обозвал его мерзавцем и зашвырнул посылку на самую верхнюю полку стенного шкафа. Но позднее, во время развода, когда мы делили имущество, я нашел ее и сунул к себе в чемодан.

— Тот самый, с которым вернулся в Кэлберн.