— После того, что я сделала с Риком, ни один мужчина нас здесь не потревожит, — заверила Пэтси.

— Не могу догадаться, сдаюсь, — вздохнула Бейли. — Выкладывай, что ты сделала со своим мужем?

— Вышила на его трусах розовых кроликов. А он заметил, только когда переодевался на работе, и двое ребят увидели, что на нем надето. Похоже, его совсем засмеяли.

— Он разозлился? — спросила Бейли.

— Еще как, но я расплакалась и объяснила, что ошиблась только потому, что меня постоянно дергают и отвлекают, когда я шью. Вот я и не могу сосредоточиться. И показала ему узор, который по ошибке вышила на его новой дорогой рубашке. — И Пэтси продемонстрировала джинсовую рубашку мужа. На нагрудном кармане красовалась мамаша-утка с выводком из четырех утят. Пэтси отложила рубашку. — В общем, сколько бы мы здесь ни пробыли, какие бы звуки ни доносились из этой комнаты, ни мои сыновья, ни муж сюда и сунуться не посмеют.

Бейли восхищенно уставилась на Пэтси. Ее методы казались жестокими, почти негуманными, тем не менее действовали.

Но причиной разногласий стали не внешние раздражители, а случайные слова Бейли. Это произошло, когда женщины пытались придумать название для своей компании.

— Это должен быть какой-то предмет, — твердила Пэтси. — Что-нибудь конкретное, чтобы сразу получился логотип.

— «Мамаша Утка» не подойдет, — обронила Дженис, глядя на Бейли так, словно в комнате больше не было никого, кроме них двоих.

— Вообще-то я думала о «Радуге», — язвительно заметила Пэтси.

Бейли была готова застонать в изнеможении. Ну как прикажете вести дела вместе, если двое ее партнерш не разговаривают друг с другом? Да еще дразнятся и дуются, словно первоклассницы! Ей хотелось хоть как-нибудь разрядить напряжение, повисшее в комнате.

— А может, назовем компанию «Золотая шестерка»? С таким названием здесь, в Кэлберне, наш товар будут раскупать со свистом, — с улыбкой предложила она.

К ужасу Бейли, женщины уставились на нее с одинаковыми выражениями крайней неприязни. Пэтси оскалилась, глаза Дженис стали ледяными.

— Что такого я сказала? — растерянно прошептала Бейли.

— Может, тогда уж сразу выберем название «Тридцатое августа», и все? — фыркнула Дженис, встала и демонстративно покинула комнату.

В ее голосе было столько яда, что Бейли задохнулась. Но еще страшнее оказался смысл слов. День рождения Джимми приходился как раз на 30 августа. Неужели Дженис каким-то образом выведала, кто на самом деле Бейли?

Нет, поразмыслив, решила Бейли, этого просто не может быть. Скорее, просто случайное совпадение. Но почему Дженис так разозлилась? Она перевела взгляд на Пэтси, которая, опустив голову, прилежно изучала записную книжку у себя на коленях.

— Что такого я сказала?

Пэтси подняла голову, и Бейли сразу увидела, что и ее глаза похолодели, как у Дженис.

— Я помню, что ты нездешняя, но эти шесть мальчиков слишком много значат для нас, местных, так что советую тебе на этот счет больше не шутить. И в особенности — упоминать о них в присутствии Мэтта.

— Мэтта? Почему?

Пэтси взглянула на нее как на ненормальную.

— Отец Мэтта и Рика был одним из мальчишек «Золотой шестерки».

Бейли так растерялась, что целую минуту могла только сидеть и моргать, припоминая, не заводила ли она с Мэттом разговоры о шестерке. Если и заводила, он не подал виду, что имеет к ней отношение.

— А при чем тут Дженис? — тихо спросила Бейли таким тоном, что Пэтси и не подумала притворяться, будто понятия не имеет, о ком речь.

— Из-за отца, — пробормотала Пэтси и снова склонила голову. — Он был одним из них.

Час спустя Бейли сидела в машине, положив голову на руль. Ничего хорошего собрание партнеров не принесло. В то утро Бейли проснулась, переполняемая воодушевлением. Ей предстоит основать замечательную компанию вместе с двумя женщинами, которые стали ей подругами, и до поры до времени держать свое предприятие в тайне — от своих мужчин.

А теперь ее словно подкосили. Ее «партнерши» наотрез отказались разговаривать друг с другом, встреча «основателей компании» закончилась словно девчоночьи посиделки, вылившиеся в ссору.

«Женщины не в состоянии вести игру, — часто говорил Джимми, даже не пытаясь прикрыть свой мужской шовинизм. — Стоит вам обидеться, как вы тут же разбегаетесь по углам».

Бейли откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Бросить бы все прямо сейчас! С другой стороны, хорошо бы съездить в ближайший магазин нижнего белья, выбрать что-нибудь сексуальное, а потом продефилировать в обновке перед Мэттом. Бейли не сомневалась, что на следующее утро он сделает ей предложение. «Родить двоих детей, — думала она. — Делать сандвичи с арахисовым маслом и желе… Возить детей на футбольные тренировки и уроки хореографии…»

Думая обо всем этом, она повернула в замке ключ зажигания. Да, ее обидело слово «нездешняя». Конечно, в городе она недавно. Но все-таки ее считают настолько своей, что ее забавные замечания о городской истории ранят слушателей.

Дома Бейли ждали три поднимающиеся буханки хлеба. Надо вернуться, обмять их и снова сунуть в теплую духовку, чтобы они поднялись еще раз. Но Бейли этого не сделала. Вместо этого она свернула на шоссе, домчалась до Риджуэя и припарковалась перед зданием библиотеки.

В отделе периодики девушка-библиотекарь, которой Бейли вручила листок с запросом, даже глазом не моргнула. «Не из Кэлберна, — заключила Бейли, — иначе обязательно обратила бы внимание на дату». Через несколько минут Бейли получила микропленку и теперь просматривала «Риджуэй газетт» за 31 августа 1968 г . Она обязательно должна найти то, что так зло упомянула Дженис перед уходом.

«Трагедия в Кэлберне» — гласил заголовок.

Далее рассказывалось об убийстве — или самоубийстве? — Фрэнка Маккалума и его юной жены Бонды. «В «Золотой шестерке» Фрэнк был оратором, — писал автор статьи. — У него был звучный голос, он умел говорить о чем угодно и с кем угодно, долгие годы все, к чему он прикасался, становилось «золотым». Он покинул Кэлберн сразу после окончания школы, но через несколько лет вернулся — вдовцом, воспитывающим маленького сына. Благодаря своему таланту оратора и продавца он легко получил работу у местного автомобильного дилера. Не прошло и года, как Фрэнк стал менеджером, а еще через год продавал больше машин, чем любой другой дилер в этом штате.

Но потом удача отвернулась от Фрэнка. Поговаривали, будто это произошло, когда он, пользуясь своим красноречием, соблазнил школьницу Бонду Олекси. Прихожане Кэлбернской баптистской церкви были недовольны, многие считали, что «Золотая шестерка» совсем распоясалась. Поэтому Фрэнк Маккалум женился на Бонде, которая была чуть ли не вдвое моложе его.

Вскоре после женитьбы Фрэнк явился на работу нетрезвым. Никто не знает точно, что и как произошло, но автомобиль, оставленный на передаче, сдвинулся с места и придавил Фрэнка к бетонной стене. Несколько недель он провел в больнице, а когда вышел, казалось, это не он сам, а оболочка от человека, которым он когда-то был. Его левая рука осталась парализованной, но самое худшее — он, похоже, утратил удачливость. Не прошло и года после того несчастного случая, как Фрэнка уволили из дилерской компании. Разоренный, безработный, спивающийся, Фрэнк увез молодую жену в дом, где он провел детские годы — горную избушку без водопровода и электричества. Остается лишь догадываться, в какую бездну отчаяния его затянула череда бед.