на сером бетоне. – И то ему не так, и это не эдак».

Но со второго раза «комиссию» ему все-таки удалось пройти. Головину позволили вернуться в вагончик. И даже налили.

– Ну, какие еще у меня на сегодня обязанности? – спросил он, вылив содержимое стакана себе в горло.

Дырик, дремавший на топчане с газетой в руках, окинул его мутным взором и лениво произнес:

– Ты что, не наработался еще? Так мы тебя вмиг зарядим.

– Да нет, нет, – как можно убедительнее ответил Головин. – Я просто спросил.

Судя по всему, никакой работы на сегодня больше не предвиделось. Знай себе, книжку читай. Или в картишки.

Как будто бы уловив ход его мыслей, Витек достал из кармана спецовки колоду засаленных карт и ловко их перетасовал.

– Ну что, штуку распишем? – предложил он.

– Да не вопрос, – откликнулся опер. – Только вот… Мне бы где-нибудь руки помыть.

Для пущей убедительности он показал свои ладони, совершенно черные от сажи. Ее следы были и на лице старлея.

– Можешь душ принять, – Витек окинул его небрежным взглядом. – А то, поди, грязноват.

– А что, у вас и душ есть? – не на шутку удивился Головин.

– У нас все есть. Как в Греции. Кроме грецких орехов. Пошли покажу.

* * *

– Ба-атюшки, какими судьбами!

Увидев Глеба на пороге, Потапчук сделал вид, что удивился.

– Да вот, товарищ генерал, пора отчитаться, – скромно ответил Слепой.

– Ну давай, садись. Рассказывай, чего там у тебя стряслось.

– В аэропорту мне подсунули сумку с какой-то дрянью, – Глеб сразу начал с главного.

– В смысле, со стволом, на котором труп числился?

– Да, наверное. Прятаться пришлось. Похоже, Интерпол меня в розыск объявил.

– Ну, это я знаю, – нахмурил брови Потапчук. – Это мне можешь не рассказывать. Тот эпизод в аэропорту тебя не красит совсем. Ты мне лучше вот что скажи… Чего это ты вдруг постригся так оригинально, а? – продолжил Федор Филиппович. – Ведь зима близко. Волосы, наоборот, растить надо.

Слепой ощупал пальцами свой бритый череп. Привыкнуть к этой стрижке он и сам до сих пор не мог. И поэтому заметно смутился.

Но его рассказ о приключениях в Германии генералу понравился. Он даже посмеялся.

– Я ведь, Глебушка, о тебе беспокоиться стал, – укоризненно покачал головой Потапчук. – Не звонишь, не объявляешься… А по каналам Интерпола ты до сих пор в розыске. Но фоторобот твой, однако, смешной. Са-авсем не похож. Хреновенько парни работают, ничего тут не скажешь.

Глеб улыбнулся.

– Ну, товарищ генерал, теперь, может, вы мне расскажете последние новости, – начал Слепой. – А то ведь я, как вы сами понимаете, отстал от жизни.

– Отстал, Глеб, отстал, – согласился Потапчук. – Только вот… И событий-то было немного. Разве что Клинова замочили.

– Кого?

– Ну, это главный конкурент этого Рыхлина. В прошлый четверг он утром не проснулся. Снотворное, причем, как выяснили наши стражи порядка, собачье. Они там проворачивают какую-то операцию. Вот, жду не дождусь итогов.

– А со «Словом» это как-нибудь связано? – спросил Сиверов.

– Думаю, да. Если верить его технологу какому-то… неприятный, кстати, тип… Клинов сам подумывал эту книгу купить. Вот его и…

– Рыхлин? – поинтересовался Слепой.

– Похоже на то. Ясно ведь, кому это выгодно. Но сделано все так, что комар носу не подточит. Менты сначала хотели даже дела не заводить. Но я им мать Кузьмы, конечно, показал.

– А что насчет «шестерки» из ваших, – задал Глеб неприятный вопрос.

– Нашли. Это Петя Павлов. Молодой такой пацаненок, лет двадцать пять ему… Было.

– И что? – сразу заинтересовался Слепой. – Что он вам сказал?

– Ничего, – грустно улыбнулся Потапчук. – Мы его трупик нашли. Эти ребята, верно, поняли, что до Павлова мы в любом случае доберемся, рано или поздно. Вот они нас и опередили. И сами до него добрались.

Глеба эта новость расстроила. Опять они опередили…

– Кстати, – Федор Филиппович нарушил молчание. – Знаешь, кто такой Отвертка? Ну, тот, который киллеров для немца нанял. Это тебя, я думаю, заинтересует.

– И кто же?

– Рыхлин, – с победоносным видом ответил Потапчук. – Мне тут про него кое-чего узнать удалось – по отпечаткам пальцев. Наш кандидат в депутаты, как выяснилось, рецидивист с большим стажем. Только вот фамилию он поменял. И биографию тоже.

– Это интересно, – согласился Глеб. – Только вот… Очень мне сомнительно, что он всем этим занимается. Здесь, мне кажется, должна быть фигура иного характера.

– В смысле? – не понял генерал. – Можешь пояснить?

– Я более чем уверен – режиссер здесь один, – негромко и вдумчиво произнес Слепой. – И это мастер экстра-класса.

– Почему один? И почему им не может быть Рыхлин?

– Не тот пилотаж, – Глеб ответил сначала на второй вопрос. – А почему один? Просто, почерк везде чувствуется – так сказать, рука мастера. Знаете, как почерк живописца. Что бы ни изобразил, а все равно узнаваемо.

– То есть ты считаешь, что Рыхлин и его братва здесь ни при чем? – удивился Потапчук. – Странные мысли, однако.

– Нет, – покачал головой Глеб. – Братва, конечно, при чем. Но режиссурой всего действа занимается другой человек. И он один.

Слепой и сам понимал, что все это гипотезы. Но мысли у него сегодня не строились в связанные предложения. И ничего с этим было не поделать.

– Ладно, Глеб, – подытожил генерал. – Вижу я, ты устал. Иди-ка и отдыхай. Набирайся сил. А послезавтра за дело снова возьмемся. Может, к тому времени и прояснится чего.

* * *

Они вышли из вагончика и, обогнув его с правой стороны, очутились возле небольшой будочки с трубой.

– Вот, это здесь, – сказал Витек. – Сейчас я воду нагрею, а ты готовься пока.

– Да че тут готовиться? – улыбнулся Витек. – Разве что, пойду полотенце возьму.

Зайдя в вагончик, он повытаскивал из карманов штанов все вещи и распихал их по карманам куртки. Потом вспомнил про мобильник и достал его, чтобы удостовериться, что ему никто не звонил.

– Как же ты, безработный, за телефон платишь? –