В самом центре зала располагался большой хрустальныйрезервуар, наполненный ртутью, добытой в шахтах Аль-Мадана. По сигналу калифарабы раскачивали резервуар — и зал пронизывали яркие лучи, создававшие полнуюиллюзию полета в каком-то неведомом пространстве… На неподготовленных гостейэффект сей производил ошеломляющее впечатление — некоторые даже терялиравновесие и падали. Но и тот, кто множество раз любовался этим волшебнымзрелищем, всякий раз бывал потрясен… Ослепительные парчовые полотна, растянутыемежду колоннами, и прекраснейшие ковры, устилавшие мраморный пол, довершаливпечатление.

Утро шло своим чередом, послы иностранных держав один задругим входили в зал, почтительно склонялись, предъявляя верительные грамоты ипредлагая благодарственные дары. Но среди всей этой роскоши не было ничегонеобыкновенного для пресыщенного взора калифа… Абд-аль-Рахман начинал скучать.Рядом с ним безотлучно находились принц Хакам и любимый врач калифаХасдай-ибн-Шапрут.

…Еврей Хасдай-ибн-Шапрут был не простым медиком. Он привлекк себе внимание владыки года два тому назад, открыв универсальное противоядие.Яд был излюбленным орудием наемных убийц, посему открытие молодого медикапредставлялось поистине бесценным. Калиф к тому же быстро обнаружил, что егоновый друг еще и непревзойденный дипломат. А в Аль-Андалус религиозные убеждениячеловека, каковы бы они ни были, не могли служить препятствием на его пути квершинам карьеры.

Абд-аль-Рахман восседал под парчовым балдахином, скрестивноги, на широком, украшенном самоцветами золотом троне, среди множества алыхшелковых подушечек. Когда посол Персии, почтительно согнувшись и пятясь,покидал зал, калиф зевнул, прикрывая рот ладонью. Прием продолжался к томувремени уже часа три, не меньше. Ни один подарок не удивил калифа — большейчастью это были неизменные ездовые верблюды, рабы, драгоценности и экзотическиеживотные для зверинца владыки. Утреннее радостное настроение безвозвратноулетучилось…Не поехать ли нынче, когда все это закончится, на соколиную охоту?

Раздался голос распорядителя:

— О владыка! Прибыли дары от купца Донала Рая из Эйре! Поездсопровождает Карим-ибн-Хабиб-аль-Малика!

Рабы распахнули двери, и в широком проеме показалась параслонов. Абд-аль-Рахман выпрямился, и в глазах его мелькнул интерес. Животныевходили парами, тяжело ступая под тяжестью несомых колонн из зеленого агата,украшенных затейливой резьбой. Каждую пару сопровождал раб, одетый в синие иоранжевые шелка. Двадцать четыре гиганта свободно поместились в просторномпомещении. По сигналу рабов звери, подняв хоботы, приветствовали калифагромкими трубными звуками — и величественно вышли через противоположные двери.

— Великолепно! — вырвалось у калифа. Сын и медик кивнули,соглашаясь.

— Интересно, чем еще умудрится удивить нас этот торговец изЭйре? После того, что мы только что видели, это представляется маловероятным… —заметил вполголоса Хасдай-ибн-Шапрут. Он был высок и строен, не старше тридцатис небольшим, темноволосый, с ласковыми янтарными глазами. Подобно владыке, онбыл гладко выбрит.

— Воистину, отец, что бы ни последовало далее, оно не сможетзатмить уже виденного, — сказал принц Хакам. Серьезный юноша был моложе врача,а чертами и цветом волос и глаз походил на мать.

— Увидим, увидим… — произнес калиф. Вслед за слонамипоявились рабы, несущие разноцветные шелка, рулоны разворачивали, демонстрируявладыке их блеск и великолепие. Затем внесли три алебастровых вазы, полныеблагоуханной амбры, потом два ларца из золота и слоновой кости — первый был докраев полон жемчугом, второй — луковками тюльпанов (и то и другое считалосьравно драгоценным). Потом внесли сотню огненных лисьих шкур, потом сотнюсибирских соболей… Ввели десять арабских скакунов с золотыми уздечками ипарчовыми седлами дивной красоты. Разложили на ковре в ряд пять слитков золотаи пятнадцать — серебра. Затем ввели на алых кожаных поводках двух великолепныхпятнистых охотничьих леопардов.

Но вот появились крытые носилки, сопровождаемые личноКаримом-аль-Маликой. Их поднесли к самому подножию трона властелина и поставилина дивный ковер. Капитан выступил вперед и низко склонился передАбд-аль-Рахманом. Юная служанка, сопровождавшая носилки, последовала егопримеру.

— Великий калиф! — заговорил Карим-аль-Малика. — Год томуназад Донал Рай из Эйре обратился ко мне с просьбой. Я обязался доставить тебеэти знаки его признательности и преданности, а также вышколить для твоегогарема невольницу по имени Зейнаб. Я последний в Аль-Андалус Учитель Страсти изсамаркандской школы. — Карим протянул руку к задернутым занавескам носилок. — Ия дарю тебе, могущественный калиф. Рабыню Страсти по имени Зейпаб.

Тонкая белая ручка незамедлительно легла на сильную ладоньКарима. Калиф и два молодых человека подались вперед, движимые любопытством.

Ома осторожно отдернула шелковую занавесочку, и из носилоквыступила укутанная в покрывала фигурка. Носилки немедленно унесли, дабы они немешали калифу лицезреть новый дар. Служанка грациозно освободила госпожу отшелковых покровов и отступила.

Зейнаб стояла не шевелясь, склонив голову, как ей и былоприказано. Платье подбиралось тщательнейшим образом. На девушке было некоеподобие юбки, состоящей из ниток отборного жемчуга, свешивающихся с золотого,украшенного самоцветами пояса, обхватывающего бедра ниже талии и оставляющегооткрытым нежный живот. Облегающая парчовая безрукавка почти не скрывала дивныегруди. Девушка была боса, но прозрачная нежно-розовая вуаль наброшена была наголову, скрывая лицо и волосы.

Карим-аль-Малика совлек с головы рабыни вуаль, а Омаодновременно одним движением распустила волосы госпожи. Они рассыпались поплечам во всей своей неземной красоте. Но лицо девушки, как оказалось, скрытобыло еще одной вуалеткой.

У Абд-аль-Рахмана зашумело в ушах от необъяснимого волнения.Он сам поднялся с трона и спустился по ступеням. Словно завороженный, он двумяпальцами приподнял с округлого плеча нежный золотой локон — и ощутилшелковистую мягкость… Протянув руку, он отстегнул вуалетку и приподнялподбородок девушки, чтобы рассмотреть ее черты. Золотые ресницы лежали на щеках— веки были целомудренно опущены.

— Подними глаза, Зейнаб, — тихо произнес калиф. Повинуясь,она впервые взглянула в лицо владыки. Он был едва ли многим выше ее, нокрепкого сложения. Она увидела сосредоточенные и проницательные голубые глаза.Она почти успокоилась, но и теперь на ее прекрасном лице не дрогнул ни единыймускул.

Калиф же был потрясен увиденным. Да, эта красивейшая женщинаиз всех, кого ему когда-либо приходилось видеть! Сколь совершенны черты:миндалевидные глаза, прямой носик не слишком длинен и не слишком короток, лобчист и высок, скулы прекрасно очерчены. Твердый очерк подбородка изобличаетупрямство. Хорошо! Калиф не любил безвольных женщин. Удовлетворенный, калифулыбнулся. Интересно, какова эта дева, когда улыбается? Но сейчас, как онпредполагал, она до смерти перепугана, хоть прекрасное воспитание не позволяетей этого обнаружить. Он вновь закрепил вуалетку — девушка тотчас же опустилаглаза. Медленными шагами калиф вновь взошел на трон.