На прошлой встрече мы перешли к методике принятия ситуации. Печаль состояла в том, что женщина продолжала жить с мужем, так и не простив его. Зачем? Поясняла многолетним браком, общими детьми. Но ей самой были противны собственные объяснения. Истина в другом. И она, и я это понимали. Она просто давала шанс мужу все исправить. Чтоб заново с цветами и конфетами, и дифирамбы под окном, и ползание на коленях. Но он ничего этого не делал. Пришел, сознался, напился и лег спать. А утром спокойно пошел на работу. Его жизнь не поменялась, в то время как у его жены она просто рухнула.

– Поймите, Жанна Антоновна, ваш муж не изменится. Если он сразу не раскаялся в содеянном, не умолял вас его простить, не будет он этого делать через полгода.

– Но мы почти не общаемся. У нас холодные отношения. Мы даже не спим вместе. Разве ему не понятно, что виной всему он?

– Вы не задумывались, почему муж не предпринял до сих пор ни одной попытки вернуть вашу семейную жизнь в прежнее русло?

– Он слишком гордый. Никогда первый не подойдет.

– Его все устраивает.

Мы встретились взглядом. В ее глазах мелькал испуг. Я поняла, что она допускала эту версию, но усиленно гнала прочь. Тем не менее я продолжала:

– Его устраивает то, как вы сейчас живете. И он не будет ничего менять по своей воле.

– Но мы не спим вместе.

Она была возмущена.

– Значит, ему это не надо.

– Любому мужчине нужен секс.

Я вопросительно подняла брови. Ну, пусть домысливает. Если не с ней, то с кем?

– Я не верю, чтоб он мог обойтись без секса полгода. Любой бы на его месте валялся у жены в ногах, лишь бы иметь доступ к телу.

– А если ему не нужен доступ к вашему телу?

Она застыла. Казалось, что ее лицо забальзамировалось. Даже морщинки разгладились.

– Вы хотите сказать…

Она задыхалась от собственных предположений.

– Он… Он спит с ней. С ней! До сих пор?

– Я этого не говорила.

Но Жанна Антоновна еле сдерживала в глазах слезы.

«Почему я? Почему я являюсь тем человеком, который открывает людям глаза? Это совершенно неприятное чувство».

Вспомнила наши со Славкой затянувшиеся отношения на грани разрыва. Я не чувствовала себя грешницей и не просила прощения. Не хотела с ним спать и не стремилась изменить ситуацию. Поэтому продолжила:

– Вы должны раз и навсегда в себе разобраться. Если не можете простить мужу измену, на самом деле не можете, не способны – расстаньтесь. Не мучайте себя ежедневной пыткой. Зачем вы продолжаете жить с ним? Вам эта жизнь не нравится. Но вы ее продолжаете, уже который месяц ничего не меняя. Зачем?

– Я надеялась, что…

Из ее глаз покатились слезы.

– Жанна Антоновна, задумайтесь сами, будет человек просить прощения за то, в чем не считает себя виновным?

Она плакала и меня не слушала. Тогда я воспользовалась примерами.

– Мама вам в детстве покупала одежду?

Она кивнула, комкая салфетки у лица.

– Нужная практичная вещь… Но разве вы принимали ее как подарок?

Она равнодушно пожала плечами.

– Вам хотелось куклу, а не куртку. Не правда ли?

Она шумно высморкалась.

– И вот проходит полгода. Вы давно носите куртку, можно сказать, сносили уже. Она вам жмет и надоела, хочется снять. И вдруг вы вспоминаете, что не сказали маме за нее спасибо. Что будете делать?

Она уперла в меня покрасневшие глаза.

– Вы будете благодарить маму за куртку, которую почти сносили?

Жанна Антоновна молчала.

– Наша беда в том, что мы продолжаем верить в сказки.

Я смягчила тон беседы.

– Мы помним, что хорошие дети признаются в своих дурных поступках даже спустя полгода. Их терзает совесть, ребенок мучится, что разбил вазу.

– Помню: второй класс, третья четверть. Нам читали рассказ, который настолько врезался в память, что мне казалось, будто все дети должны быть такими честными. Честными и справедливыми. Ведь у всех есть совесть. Значит, все должны сознаваться в плохих поступках.

Я встала из-за стола, потерла пальцами лоб и прошлась вдоль окна.

– Но вскоре жизнь показала мне другую сторону истории. Я поняла, как ошибалась. Что далеко не все дети горят желаниям признаваться и каяться. Что многие из моих школьных товарищей, наоборот, учатся скрываться и избегать наказания.

Я остановилась и посмотрела в глаза клиентке.

– Как вы думаете, взрослые преуспели в этом больше, чем дети?

– Если тренироваться с детства, то во взрослом возрасте человек станет профи.

– Вы совершенно правы.

Я приблизилась, задержалась у ее кресла ненадолго и вернулась на свое место.

У Жанны Антоновны были бездонно-грустные глаза. В таких нет надежды на светлое будущее. Нет веры в чудеса.

«Так будет лучше для нее. Прекратит свою ежедневную пытку: ждать, надеяться и мучиться».

– Сколько вашей старшей дочери, Жанна Антоновна?

– Семнадцать, – не меняя выражения глаз, произнесла она.

– Взрослая, скоро замуж.

Она кивнула, глядя в пустоту.

– Вы хотели бы для своей дочери такую судьбу, как у вас?

Женщина встрепенулась, будто я плеснула ей в лицо стакан холодной воды.

– Вы бы хотели, – продолжала я, – чтобы ваша дочь пережила измену, ежеминутно мучилась, рисуя картинки предательства, но продолжала жить с человеком, который ее не уважает?

– Что вы такое говорите!

Ее голос срывался на крик.

– С человеком, который спит с другой женщиной, но тщательно от нее это скрывает. А если вдруг жене захочется поиграть в детектива и вычислить неверного, скажет, что предупреждал. Сознавался, факт присутствует. Периодичность не уточнялась. Но он продолжает жить с детьми под одной крышей. Для совести – свой гражданский долг выполняет.

– Я не хочу такую судьбу для дочери!

– Вы бы не хотели, – я откинулась на спинку и сказала тихо-тихо, – а сами так живете. И подаете ей пример. Дети подсознательно копируют модель поведения родителей. Она будет знать, что страдать для женщины в браке – это нормально.

Ее подбородок задрожал.

– Шесть месяцев сами так живете.

Из глаз закапали слезы.

– Почти двести дней. Двести дней своей жизни вы живете в муках, Жанна Антоновна.

Она плакала навзрыд.

– Добровольно.