— Хорошо. А чего бы хотелось тебе? — озадаченный таким поворотом событий, спросил Андрей.

— Я хочу свадьбу осенью. А после человеческий медовый месяц в Париже, — обиженно надула губки она. — А так получается, что мы торопимся, быстро женимся, потом работаем до ноября в гостинице! За нами что, кто-то гонится?

— Не знаю, — усмехнулся Андрей. Оставив бутерброды, подошел к Лере и ласково взял ее за руки. — Но мне бы хотелось пожениться быстрее. Четвертое июня — прекрасная дата для свадьбы. Мне кажется, ты просто капризничаешь.

— Я не капризничаю! — вконец разобиделась она. — Я просто не понимаю, зачем договариваться в ЗАГСе, даже не посоветовавшись с нами? Может, я хочу восьмое июня!

— Нет, ты капризничаешь, — уверенно повторил Андрей, продолжая держать е за руки. — Я хочу четвертое июня. И мы поженимся четвертого июня. Если хочешь медовый месяц, я отвезу тебя в Париж на несколько дней.

— Ага, и все эти дни твой телефон будет разрываться от звонков из бухгалтерии, хозотдела, и администраторов с требованиями разобраться с протекающей сантехникой, неработающим банкоматом и прочей дребеденью! — недовольно воскликнула Лера. — Я так не хочу!

— Они будут звонить мне даже в ноябре, можешь не сомневаться. И мы больше не будем спорить. Четвертое июня нравится мне лично, и ты должна с уважением относиться к моему выбору. Это и моя свадьба тоже, между прочим!

— Ты иногда бываешь невыносим!

— А ты слишком эмоциональна! Тебе надо прислушиваться к тому, что говорю я! Тогда у тебя будет меньше проблем!

Лера нахмурилась, но ничего не ответила. Ей нестерпимо захотелось побыть одной. Развести краски и окунуться в свой собственный мир, туда, куда вход Андрею строго воспрещен. Потому что он ничего не смыслит в искусстве.

Ее переполняло легкое возбуждение, когда она парковалась возле художественной лавки. С радостным возгласом приветствия она влетела в пропитанное запахами красок и масел помещение, и неприятный осадок после утреннего разговора с Андреем постепенно растворялся в творчестве.    Взмах кистью — и вот она снова погрузилась в мрачную прохладу средневекового замка. Постепенно распалялось воображение, и один за другим прорисовывались штрихи будущей картины.

— Ты снова начала? — остановился у нее за спиной Александр Данилович. — А как же три предыдущие картины? Их ты, когда закончишь?

— Не мешайте вдохновению! — отмахнулась Лера. — В ближайшие дни все успею.

— Но это все никуда не годится! — запричитал мастер. — Ты то пропадаешь на неопределенное время, то снова что-то начинаешь, не закончив предыдущее! Завтра, между прочим, Чистый четверг. Я иду на исповедь. А в воскресенье Пасха. Мы не будем работать.

— Какое мне дело до этого? В субботу же вы будете открыты? — непонимающим взглядом уставилась она на мастера. В голове плохо укладывалось сочетание повального алкоголизма и религиозного апофеоза в одном человеке.

— Нет, идем на утреннюю службу. А после куличи освящать будут. Ты разве такое пропустишь?

— А какое мне дело до всей этой суеты? — скривилась Лера.

— А твой будущий муж разве не пойдет на праздничную службу?

— Андрей? На службу? — рассмеялась Лера. — Впервые об этом слышу!

— Он, видимо, забыл тебя предупредить, — весело поблескивал глазками Александр Данилович. — Карина Аркадьевна всех заставит идти!

— Нет, я не пойду, — беспечно отмахнулась она от предупреждения. — Предпочтения Карины Аркадьевны меня не касаются. — И вновь окунулась с головой в работу.

И только за ужином у Льва Константиновича Лера поняла, что очень ошибалась, отмахиваясь от предупреждений мастера. Мало того, что дату свадьбы утвердили окончательно, совсем не считаясь с ее мнением, так еще и хозяйка дома решила окончательно довести ее до нервного срыва.

— Лерочка, милая, в четверг утром ждем тебя у нас дома, — жизнерадостно прощебетала Карина Аркадьевна.

— Для чего? — непонимающим взглядом посмотрела в небесно-голубые глаза хозяйки дома новоиспеченная невеста.

— Ну, как же? Будем пасхальные куличи печь! Разве в твоей семье не принято печь куличи?

— Когда была жива бабушка, было принято, — как-то некстати вспомнилось Лере детство. — А потом все это сошло на «нет». Когда живешь одна, тебе это ни к чему.

— С этой Пасхи ты больше не одна. Поэтому завтра утром приступаем к восстановлению традиций. Когда у вас с Андреем появятся дети, ты будешь печь для них. Не представляешь, какая это радость, — украшать куличи вместе с детьми! Насколько я знаю Андрея, он всегда хотел троих! — улыбалась Карина. — В твоей семье есть рецепт куличиков?

— Не знаю… Может, и остались где-то в книгах. Пороюсь в старом серванте, — заметно помрачнев при упоминании о детях, обещала Лера.

Андрей сидел рядом и насмешливо кивал Карине Аркадьевне, и от его довольной улыбки Лере захотелось кричать. Он не понимает. Нет, ему никогда не понять ее ненависти к православию! Его бы так пичкали нравоучениями и дружбой с отцом Григорием, посмотрела бы она на него тогда!

По дороге домой они поссорились. Андрей настаивал на скором переезде к нему, Лера упиралась. Она даже отказалась ехать к нему ночевать, сославшись на накопившиеся за время поездки дела, и ей с трудом удалось убедить его оставить ее одну.

Андрей был искренне расстроен.

— Я завтра же заберу тебя отсюда вместе с вещами! Как можно жить в этом жутком месте?! Здесь на стенах плесень! — размахивал руками он у нее на пороге.

— Извини, другого дома мне в наследство не оставили. Да и этот не весь принадлежит мне, — фыркнула Лера, почему-то даже не обидевшись на его слова.

— Но чем тебе не нравится моя квартира? Там хватит места для нас двоих!

— Там есть зимний сад на лоджии. А я не выношу соседство с растениями. Они ядовиты и вытягивают из меня энергию! К тому же, я не умею наводить идеальный порядок! Еще мне надо многое наверстать, я запустила свои картины! А работа с картинами подразумевает грязь! Ты это не сможешь долго терпеть! — как могла, отстаивала свои интересы она.

— Ох, Лера! Ну почему ты такая капризная? — с отчаянием воздевал руки к небу он. — Я впервые в жизни встречаю женщину, считающую растения ядовитыми!..

— Послушай, дело ведь не в цветах, — устало посмотрела на