В той громаднейшей лесополосе, протянувшейся на тысячи верст в обе стороны, было несколько поселений староверов. Их деревни располагались на больших расстояниях, но предводители постоянно общались. Священники, а часто и старосты, собирались каждые три года. Решали многие общие вопросы, одним из которых являлось планирование новых семей. Следили, чтобы жених и невеста были из разных, прежде не пересекавшихся родов.

Священник имел в виду ближайшую деревню, расположенную в двухстах пятидесяти километрах. Николай обрадованно согласился – место большого значения не имело. Батюшка сразу созвонился с отцом Игнатием и коротко обрисовал ситуацию; у них действительно оказалась пустующая изба, и они согласились предоставить ее нашим влюбленным. Для знакомства и осмотра дома можно было приехать в любое время. Николай готов был лететь хоть сейчас, но отец Тихон (так звали местного священника) уже сказал по телефону отцу Игнатию, что прилетим как-нибудь на днях. Ну, срок и не важен, теперь спешить не обязательно, и довольный Николай простился и улетел.

По дороге он по телефону доложил Сергею Ильичу, что все в порядке (Даша отдыхала, и Иван Иваныч еще не ушел). Они порадовались, что пока все идет по плану.

Прилетев домой, Николай зашел в школу отчитаться. Антон сидел за столом, перед ним лежала Дашина, ничего не прояснившая, прощальная записка и куча исписанных Антоном листков. Он мучился в догадках и сочинял стихи.

– Ну, что, узнал что-нибудь? – спросил он.

– Попробую тебя успокоить. Вообще-то долго нам поговорить не удалось, но я понял, что виноваты родители. Все же Даша надеется их уговорить, и к концу лета все образуется. Велела, чтоб мы пока ей не мешали и не разыскивали. Она сама ближе к осени позвонит.

– Ну, вот и опять не понятно, как и в записке ничего не объяснила, только написала, что если узнают люди, то нам будет плохо. Почему плохо? – огорченно сказал Антон.

Он невесело начал перебирать свои листочки и затем предложил Николаю:

– Вот два стихотворения уже закончил. Вроде получилось нормально. Хочешь послушать?

– Давай, давай, это интересно.

– Ну, слушай…

И второе стихотворение Антона:

Закончив, Антон даже не стал спрашивать, понравилось ли. Он молчал, устремив глаза куда-то в окно, как будто во время чтения в нем произошло отключение от реальности. Он уже читал не для Николая, а снова переживал несправедливость, так внезапно оборвавшую на миг показавшееся счастье, хоть и короткое, но такое прекрасное, что он быстро, с удовольствием к нему стал привыкать.

Творческой натурой обладал Антон. Очевидно, какой-то ген далекого предка, возможно великого писателя, прорвался сквозь толщу веков и заявил о себе.

Что касается качества стиха, Николай, не будучи знатоком, не мог дать оценки, но чувствовал, что написаны они раненым сердцем.

9

В апреле в деревню Большие Сосны прилетала ежегодная медицинская комиссия, обследовавшая деревенский народ. Правители вынуждены были тщательно следить за здоровьем деревенских жителей, ведь это их кладовая запасных органов.

Николая поставили на учет и провели обследование. Здоровье его оказалось отменным (как он посчитал, не обошлось без вмешательства Высших сил). Вся процедура заняла две-три минуты: раздели, уложили на кушетку, присоединили датчики, и мгновенно выдался диагноз, причем всех органов от головы до ног.

А время шло. Для Николая оно проходило в повседневных заботах. Дел было много, и разных, он втягивался в новую жизнь. Помогал Яне в хозяйстве, от погибшего мужа остался небольшой колесный электротрактор, и Николай обработал землю на личном подворье. Половина населения деревни пахала на лошадях (наверное, трактор был не по средствам).

В колхозе кроме двух уже известных нам больших перевозочных агрегатов оказался еще один самолет, много легче, типа Газель, который Николай предпочел использовать для перевозок. Староста доверял ему, и постепенно все привыкли, что он больше половины времени проводил не в деревне, а в других городах республики. Получая заказ на перевозку чего-либо, староста сообщал по телефону Николаю, и он тут же без опозданий являлся, поэтому всех устраивал такой режим жизни, и никто не противился. Так он добился, что у него стало много свободного времени. Это было очень удобно. Приезжая в г. Наш, он часто встречался с Иваном Иванычем и Сергеем Ильичом. Был в курсе Дашиных дел – она полностью поправилась и увлеченно работала над имиджем алкашки.

Николай слетал с отцом Тихоном на будущее ее с Антоном место жительства, познакомился с людьми и осмотрел избу.

Он начал посещать библиотеку и курилку, завел новые знакомства среди интеллигентов, иногда там встречался с Крисом Иванычем. Эти встречи для Николая были очень интересны в познавательном плане, и он задавал много вопросов. Они сблизились. Крис (Николай уже так к нему обращался) с удовольствием проводил с ним беседы, наверное, имел на него какие-то свои виды. Они несколько раз ездили в военный лагерь, где Крис был заместителем начальника, и Николай снова поупражнялся в стрельбе, а также провел уроки с курсантами.

Николай уже для себя определился, что Создатели не просто так перебросили его сюда. Он понимал, что совсем не случайно выбрали именно его, ведь по натуре он никогда не терпел несправедливость, к тому же в жизни всегда был осторожен и постарается не навредить. Поэтому во время поездок он сам заводил разговоры, как бы победить правителей и отменить изуверские законы, чтобы люди имели равные права, ушла бездуховность и наступила настоящая справедливость.