– А где она, я с тобой, хочу посмотреть.

– Да здесь в комнате отдыха всегда для таких небольших вернисажей оставляют одну стену, правда, открытие вчера было, а сегодня простой просмотр.

– Ну вот и ты нас бросаешь, но ты-то как раз нам нужен, – сказал Сергей Ильич.

– Да нет, я с вами, только гляну одним глазом, пять минут всего, а вы подождите внизу, в вестибюле, я догоню.

– Посерьезней, господа, соберитесь, с этой минуты наше представление началось. Мы с тобой, Сергей, тоже зайдем в курилку, но отдельно от них. Доктор и несчастный отец, некоторое время посидим, и ты, если представится возможность, кому-нибудь пожалуйся, что дочь пьет, – приступил уже к обязанностям режиссера профессор. – А вы идите, идите, – обратился он к Крису и Николаю, – мы попозже зайдем.

7

По дороге к двери Николай успел спросить у Криса Иваныча, что рисует художник: пейзажи, портреты или еще что, какой-нибудь абстракционизм, например треугольники, кружочки, квадраты, закрашенные черным цветом, – это он решил блеснуть знанием новейшего искусства на Земле, хотя перед кем блистать, сам перед собой что ли.

– Нет, это не авангард (оказывается, и здесь было такое, отметил себе Николай), а совсем новое направление, появилось оно недавно, всего лет пятьсот назад, они называют себя натуралисты-реалисты. И считают, что надо показывать мир как он есть, в натуральном правдивом виде. Вот посмотришь, какая это гадость.

Они вошли. Помещение оказалось довольно вместительным, квадратов сорок. Народу было порядочно, сидели, курили, многие просто беседовали. У стены с картинами прохаживались всего человек десять.

– Ну все, иди смотри, а я по своим делам, – слегка подтолкнул Крис Иваныч Николая.

Картины оказались такими, что автор вынужден заранее просить прощения у нашего читателя. Хотя в чем моя вина, я лишь правдиво пересказываю Николая. Я просто обязан – раз взялся – быть правдивым. Ну а слишком впечатлительным и не очень пока современным я советую пропустить несколько строк.

На одной был красивый пейзаж: зеленел лес, поляна, а на переднем плане, спиной расположенный, уходящий вдаль мужчина, застегивал лямки комбинезона, в середине поляны оставлена была здоровая куча, опять прошу извинить, говна. Около картины находились трое, как потом решил Николай, или мамлюков, или аксебашей. Он стоял сзади и слышал их разговор. Они восхищались тем, как по-новому, правдиво, видит мир автор, обсуждали богатство гамм и переливов этих, извините, какашек. Над кучей поднимался легкий парок, и они с восторгом это отметили. Николай не выдержал и с издевкой сказал:

– Да, очень естественно, и чувствуете… вроде бы воняет?

Они оглянулись и, видимо, приняли незнакомого за заезжего из другого города интеллигента-патриота, и один из них ответил на издевку:

– Ну тебе, конечно, это не понравилось, по-твоему, так не бывает?

– Бывает, бывает, – не желая дальнейшей полемики, успокоил их Николай и перешел к следующей картине.

На ней была красиво обставленная комната, наверное, небедные люди здесь жили, а на ковре рядом с кроватью происходило совокупление женщины со здоровенным породистым догом. Николай стоял и качал головой, про себя возмущаясь и удивляясь: «Ну и искусство будущего». Те трое подошли за ним, и опять тот же мужчина начал цепляться:

– Ну что, ретроград, снова скажешь, так не бывает?

– Может, у вас и бывает, но это же против естества человека, против природы. Если все начнут этим заниматься, дети перестанут рождаться и жизнь закончится.

– Ну ты даешь, – искренне возмутился тот, – по-твоему, эта штука… короче п… (он грубо, по-хулигански назвал одно место) дается Богом женщине только для рождения деток? А по-моему, всем нормальным людям давно известно, что оно предназначено для получения разнообразных удовольствий, да они в основном сами и не рожают, за небольшим исключением (зачем мучиться).

Николай не счел нужным отвечать, да и к картинам потерялся интерес. Он только искоса глянул: они были однообразно пошлы и гадки. На следующей двое мужчин занимались любовью. На другой мужик в стойле тоже развлекался с козой, и на последней опять какое-то непотребство. Поэтому Николай отошел, не стал, чтобы не мешать, сразу подходить к своим, они с кем-то разговаривали, наверное, уже начали выполнять план. Он начал прохаживаться и размышлять об увиденной на картинах пошлятине.

Автор тоже задумался: стоило ли ему извиняться перед всеми читателями. Он, автор, в отличие от Николая, насмотрелся по телевизору с девяностых годов передач с участием и общественных деятелей, и политиков, в них даже мелькали несколько русских писательниц, вообще-то русских ли, но говорили по-русски, которые требовали вводить в школах обучение школьниц правильному сексу. Очевидно, они тоже правильно знают, как объяснили и Николаю, для чего создано хрупкое нежное существо, эта маленькая девочка. Ей не надо вырасти здоровенькой, не обязательно читать классиков, чтобы повысить интеллект или научиться дружить. Главное – правильно уметь раздвигать ноги, спешите научить ее этому, господа!

Вот теперь некоторые скажут: «Автор действительно пошляк, хулиган и кто еще? А, сексуальный маньяк». Но помилуйте – ведь это реалии! Эти же дамы в подобных шоу всегда встают на защиту лесбиянок и геев. Вполне возможно, они сами тайные или потенциальные лесбиянки.

А Третьяковка – какую картину на выставку повезли в другую страну – вроде как похвалиться хотели, мы тоже цивилизованы.

Так перед кем автору извиняться?

Но не будем отвлекаться, уже Сергей и Иван закончили разговаривать и дали знак Николаю выходить. Им предстояло ответственное дело, по дороге профессор спросил у Николая, можно ли твердо сказать, что староверы примут наших молодых на жительство.

– Очень надеюсь, сегодня же буду знать точно, по пути домой я к ним заскочу и кому-нибудь из вас позвоню.

Сергей Ильич сразу дал ему номер своего мобильника.

А дальше профессор провел предварительный инструктаж.

– Главное – надо зажечь Дашу нашим планом, события должны развиваться примерно так: от тебя Николай зависит очень многое, ты новое лицо, в какой-то степени связанное с Антоном, и, увидев тебя, в памяти Даши обязательно всколыхнутся приятные моменты жизни в деревне. Веди себя непринужденно, забудь, что ты пришел к больной. Поздоровавшись, тут же начинай что-нибудь болтать о деревне, например, скажи о том, что в школе оставшуюся до конца учебного года неделю закончил Антон. И в этот момент, пока интерес Даши не погас, а так очень часто бывает, при непрерывных повторах попытки развеселить и отвлечь превращаются в заметные потуги и надоедают. В этот момент ты, Сергей, прервешь Николая и скажешь примерно так: «Вот ты, Дашенька, давеча сказала, что наплюешь на все и уедешь жить к Антону, и вот мы подумали и решили, что это можно устроить, только жить вам придется в другом малодоступном месте». Эти слова, я уверен, ее заинтересуют, а ты, продолжая, скажешь, что для этого мы и пригласили Николая, и вы станете жить в его бывшей староверовской деревне.