Чарли зевнул.

– А можно, Доминик ляжет со мной?

Хелен улыбнулась:

– Если ты сможешь его найти.

Чарли выскочил из комнаты, пронесся по коридору и выбежал наружу, а Хелен вернулась к постели, чтобы еще раз взглянуть на Курта. Не прошло и минуты, как Чарли вернулся с котом на руках.

– Спокойной ночи, – шепнула Хелен мальчику.

– Это не так полагается говорить, – сказал он, опустив кота на кушетку.

– А как? – Она положила ладонь на его белокурую головку. – Как полагается желать спокойной ночи?

– Нужно сказать: «Спокойной ночи, баю-бай, крепко-крепко засыпай!» – усмехнулся Чарли.

Хелен с улыбкой повторила:

– Спокойной ночи, баю-бай, крепко-крепко засыпай.

– Ладно, – пообещал он, затем подбежал к высокой кровати, забрался на скамеечку для ног и, склонившись над спящим отцом, прошептал: – Спокойной ночи, баю-бай, крепко-крепко засыпай.

Хелен проглотила ком в горле и вышла из комнаты. Измученная после целых суток, проведенных в трудах и тревогах, она разделась, надела ночную рубашку, даже не расчесав волосы, рухнула на постель и моментально заснула.

Ей показалось, что прошло всего лишь несколько мгновений, когда ее разбудил Чарли. Он стоял у постели, повторяя ее имя и дергая за руку.

– Чарли, – сонно пробормотала Хелен. – В чем дело? Не можешь заснуть? – Она открыла глаза и зажмурилась от яркого солнца.

– Папа заболел! – закричал мальчик. – Я потрогал его, он весь горит.

Хелен вскочила с постели и бросилась в комнату Курта. Сердце ее лихорадочно билось. Курт трясся в ознобе, стуча зубами. Она прикоснулась к его лбу. У Курта был сильный жар.

– Чарли, – сказала Хелен, не отрывая взгляда от Курта, – у твоего папы есть ночные рубашки?

– Джолли дал ему несколько, – кивнул мальчик, – но он никогда в них не спит.

– Сбегай в пристройку, найди эти рубашки и принеси. Постой, Чарли… в кухне, под раковиной, стоит бутыль со спиртом и коробка с ватными тампонами. Принеси вначале их. И захвати несколько полотенец.

Подхватив подол собственной ночной рубашки, чтобы не мешала бежать, Чарли пулей выскочил из комнаты. Хелен, дрожавшая почти так же сильно, как ее пациент, шепнула:

– Вы слышите меня?

– Холодно, – прохрипел Курт. – Мне холодно.

– Я вас согрею, – пообещала она, прикусив нижнюю губу.

Правда, вначале ей придется заморозить его до смерти. Хелен стало тошно от одной только мысли, что он будет страдать. Но ничего не поделаешь. Нужно сбить температуру. И поскорее.

Вернулся Чарли с чистыми полотенцами, спиртом и ватными тампонами. Отдав их Хелен, он снова умчался за ночными рубашками Курта. Хелен сложила все на ночной столик. Затем, повторяя «мне очень жаль», откинула одеяло, спустив его до талии Курта. Его левый глаз приоткрылся и уставился на нее с таким жалобным выражением, что ее решимость поколебалась.

Стиснув зубы, Хелен запретила себе проявлять слабость. Задрав свою ночную рубашку до колен, она забралась на постель и начала протирать горящее тело Курта ватными тампонами, смоченными в спирте, и велела Чарли сбегать в сад нарвать листьев с персикового дерева. Когда мальчик вернулся, она отправила его к колодцу набрать ведро воды.

Как только Чарли вышел, она сдернула с Курта одеяло. В одних белых кальсонах, содрогаясь от озноба, он попытался повернуться на бок и свернуться клубочком.

– Прекратите! – прикрикнула на него Хелен и, придержав его за плечо, приказала: – Лежите смирно, слышите? Потерпите еще несколько минут.

Ценой неимоверных усилий ей удалось перевернуть его на живот. Взявшись за пояс его кальсон, Хелен после секундного колебания спустила их вниз.

И начала промокать смоченными спиртом тампонами его спину, плечи и руки.

– Мне так жаль, Курт, – приговаривала она. – Я знаю, вам очень холодно. Но вы скоро согреетесь. Вот увидите.

Лицо ее раскраснелось, пока она протирала спиртом его стройные бедра и те части тела, которые обычно были скрыты от солнца и тем не менее оказались такими же загорелыми, как и все остальное.

Услышав, как хлопнула входная дверь, она поспешно слезла с постели и набросила на Курта простыню. Вскоре появился Чарли, сгибавшийся под тяжестью дубового ведра, в котором плескалась вода, выливаясь на ковер и на него самого.

Поблагодарив мальчика, Хелен тут же дала ему несколько поручений, которые нужно было срочно выполнить. Чарли торопливо выбежал из дома в сопровождении Доминика.

Хелен снова забралась на постель и, стянув с Курта простыню, принялась омывать его спину и конечности холодной водой. Он дрожал, корчился и стонал. Но Хелен оставалась глуха к его протестам. Любой ценой она должна сбить высокую температуру.

Протирая влажной тканью его обнаженную плоть, она лихорадочно размышляла. Охладить Курта сзади – это только половина дела. Его грудь и живот тоже нуждаются в холодной ванне.

Может, закрыть глаза и закончить не глядя? Нет. Не получится. Неужели она осмелится перевернуть его на спину? Вряд ли.

В конечном счете она решила натянуть простыню на дрожащего Курта. Затем, напрягая все силы, перевернула его на спину. К тому моменту, когда ей это удалось, простыня обмоталась вокруг его тела, и Хелен с трудом высвободила ее. Расправив простыню, она аккуратно сложила ее, спустив сверху до пояса и подняв снизу выше колен.

Теперь Курт лежал на спине, прикрытый простыней, оберегавшей его и ее скромность. Хелен возобновила работу, пройдясь мокрой салфеткой по его груди, рукам и ногам. Затем, забравшись рукой под простыню, омыла холодной водой остальные части его тела, которые не могла видеть.

Закончив, она приложила щеку к его груди и вздохнула. Тело Курта стало похолоднее, но до нормальной температуры было еще очень далеко. Схватив одну из его сорочек, Хелен без особого труда натянула ее на голову Курта. А вот всунуть его руки в длинные рукава рубашки казалось непосильной задачей. Однако Хелен с ней справилась.

Сделав наконец все, что требовалось, Хелен слезла с постели и укрыла Курта до подбородка, подоткнув по краям одеяло. И поспешила в кухню заварить чай из листьев персикового дерева, которые собрал Чарли. Бабушка Берк всегда говорила, что настой из персиковых листьев первое средство от жара.

Вернувшись, она села на постель и, придерживая голову Курта, заставила его выпить почти всю горячую жидкость.

Но его по-прежнему била дрожь.

Хелен поставила чашку на ночной столик, сдернула с импровизированной постели Чарли стеганое лоскутное одеяло и укрыла им Курта.

– Вот так, – вымолвила она, склонившись ниже и гладя его по волосам. – Вот видите. Уже лучше. Намного лучше.