– Но, Лариса, это невозможно! – Мясоедов взвился. – Ты-то все-таки в отличие от этих здесь работала. Должна же хоть что-то соображать. Технологически невозможно. Заполните отстойники, что дальше делать станете? Скважина – это все-таки не раковина. Затычку не вставишь.

– А зачем вставлять? – Лариса небрежным движением плеча как бы сбросила с себя насмешку, как стряхивают назойливую мошку. – Мы подготовили разумную цену. И пока не будем готовы сами доставлять конденсат на завод, объявим свободный конкурс на вывоз.

– Свободный конкурс! – передразнил Мясоедов. – Говорите тут, не приходя в сознание. Да где такой сумасшедший найдется, что за эти поставки возьмется?! Здесь же риск немеренный.

– Я возьмусь, – послышался голос Резуненко. Он поднялся, решительно подошел к Фархадову. – Возьмусь, Салман Курбадович. Чего он нам тут клюкву развешивает? Нет ничего неподъемного. Мужиков знаю, обстановку тоже. Бензовозы дадите?

– Возьмешь в аренду, – Фархадов внимательно приглядывался к нему. – Но у тебя ж свое дело.

– Никуда то дело не денется. Сейчас у нас главное дело – «Нафту» вытянуть.

– Спасибо, Виктор, – Фархадов неловко провел по косматым волосам Резуненко.

– Чего там? Не чужие, – голос Резуненко чуть дрогнул. – Ништяк, Салман Курбадович. Отобьемся.

– Что ж? На том и приговорили. А на добро отвечу добром, – Фархадов протянул палец в направлении секретарши, все это время протоколировавшей происходящее. -Калерия Михайловна, проследите, чтоб со следующего квартала все поставки труб для компании опять замкнуть на Резуненко. Справишься с объемом-то?

– Он постарается, – Резуненко приложил ладонь к несуществующему козырьку, за ерничеством плохо скрывая окатившую его радость.

– Кстати, насчет этой одноколейки, – напомнил о себе Коломнин. – Насколько успел узнать, строилась она по инициативе «Нафты» и на наши деньги. Почему тогда столько платим? – Объяснись, – коротко подтвердил Мясоедову Фархадов. В лице его промелькнуло лукавство, – он обратил внимание на это непроизвольно сорвавшееся у Коломнина – «наши».

– Салман Курбадович! Уж вы-то будто не знаете! – поразился Мясоедов. – Ведь как в свое время просил. Да что там просил? Умолял! И вас, и Тимура. Не выпускать акции из рук. Ведь в кулаке держали «железку». Сейчас бы и проблем не было. Так нет, нашелся умник, подговорил вас обоих: «антимонопольные требования», прочая фигня! Раздали акции вроде как по своим. И где они теперь эти свои? Нету. И «железки» нету. Фархадов с шумом перевел дыхание: было заметно, что упрек больно задел его. Но он молчал.

Мясоедов сам перепугался сказанного, но не остановился. Теперь он был в положении начинающего велосипедиста, нечаянно разогнавшегося на спуске, – и жутковато, и рад бы отпустить педали, но тогда точно упадешь и обдерешься об асфальт. – А что, не так, скажете?! – отчужденное молчание окружающих взвинтило его. – Все так! Потому и на цены низкие соглашаться приходится. И кланяться всякой сволоте. Лишь бы хоть какой результат поиметь. А вы меня же за верную службу и сапогом, можно сказать, по морде. А, если совсем напрямоту, сами во всем и виноваты! Глядишь, и Тимур жив бы был. – Тимур?! – поразился Фархадов. – Ты – меня в смерти сына?

Обвинение подействовало на него сокрушительно: рот приоткрылся, и сам он, поддерживаемый Ларисой и подскочившим Мамедовым, осел в кресло. Калерия Михайловна сноровисто выдернула из кармана валокордин, что всегда держала наготове, и метнулась к сифону.

– Ты с кем это так разговариваешь?! – как всегда, внезапно взъярился Мамедов. Дотоле он настороженно следил за происходящим, готовый вступиться за старого соратника. Сдерживаемый, единственно, непонятной пассивностью Фархадова. Но обвинения, брошенные Мясоедовым самому патриарху, резко изменили его настроение. – Ты с дядей Салманом так смеешь?! Ошибочки вдруг выискивать начал! Сыном попрекнуть посмел. Да он благодетель твой на все времена. Это с твоими ошибочками я теперь разберусь! А дядя Салман не нашего уровня человек. Он не ошибается! Только вот с тобой, гнидой, похоже, проморгали! В семью нашу змеюкой проник. Думаешь, если сына у него не стало, так и беспредельничать можно? А про меня забыл?! Так я тебе, борову, напомню!

И на полном серьезе устремился к другому концу стола, – так отчаянная лайка бросается на кабана. Но по дороге он наткнулся на Резуненко, который обхватил горячего кавказца за плечи и без видимого усилия спеленал. Но и из-под мышки Резуненко Мамедов продолжал выкрикивать невнятные угрозы.

Фархадов меж тем отодвинул брезгливо стаканчик с валокордином, приподнял палец. И шумящие, возбужденные люди разом затихли.

– Вот, значит, до чего у нас с тобой дошло, Александр Григорьевич, – прошептал Фархадов. Тягучей ртутью вытекал этот шепот. – Ишь как завернул-то. Что ж, имеешь право упрекнуть – в главном я виноват: не на того поставил. Вот это что?!

Он выхватил из-под рук у Ларисы графики поставок конденсата и с внезапной силой запустил под потолок, так что листы бумаги закружились, медленно оседая на участников совещания.

– Я тебе компанию, дело жизни своей доверил. И что? Все, выходит, по ветру? Одни долги кругом. Так что каждая вша попрекнуть право заимела. Два года в твоих руках – и вот результат! Вот в этом-то и есть истиная правда. А теперь пшел вон, пес. Ты мне больше не интересен.

Лоб Мясоедова покрылся испариной.

– Эх, Салман Курбадович. Кому доверились? Уйду, раз гоните. Только с кем останетесь? С этими?! – он презрительно описал круг пальцем. – То-то они вам наработают. Оглянуться не успеете, как месторождение из-под вас вынут и под банчок свой подложат. Вот тогда и вспомните о верном псе, да поздно будет.

И, безысходно махнув рукой, вышел, стараясь ступать бодро.

Встревоженные взгляды оставшихся были устремлены на президента компании. Лишь Калерия Михайловна упорно пыталась втиснуть ему приготовленный валокордин.

– Да убери эту пакость! – Фархадов раздраженно отбил ее руку. Насмешливо оглядел остальных. – Что разглядываете? Перепугались, небось, что не на вас поставлю? Ладно. Как это говорят? Из глаз долой, из сердца вон? Выбор сделан. Назад хода нет. Пробуйте. Я поехал домой. Подготовите подробный план – мне на утверждение.

Сделав шаг, остановился.

– Казбек, с сегодняшнего дня Ларисе выделить охрану… И этому тоже, – острый палец уперся в Коломнина.

Следом за Коломниным в «предбанник» вышел Резуненко.

– М-да, нашел, чем уесть Деда, сволота, – пробормотал он. – Прямо под дых махнул.

– Это ты насчет «железки»?

– Само собой. Дед потому и сник, что и впрямь по сути своими руками власть над ключевой точкой отдали.

– Так, может, можно вернуть? – вскинулся Коломнин.

– Если бы так. Но чечены, во что вцепились, того не отдают, – Резуненко увидел, что собеседник нетерпеливо ожидает разъяснений. – А, так ты же еще до этого не доехал. На узкоколейке давно чеченская группировка заправляет. – Но как они там оказались, если «железка» строилась по инициативе «Нафты»?