— Мы вернемся сюда, как только пожелаем, — заверил ее Грег. — Поэтому не стоит огорчаться.

— А я и не огорчаюсь. — Лизетт взяла мужа под руку. — Уверена, что полюблю Сан-Франциско, да и Доминику понравятся солнце и море.

— Поезд, во всяком случае, ему уже нравится. — Улыбаясь, Грег указал на Доминика. Мальчик радостно смеялся в переносной колыбели.

Лизетт повернулась и стала смотреть в окно. Она не лукавила, сказав, что не огорчается, однако до сих пор не находила подходящего объяснения той внутренней тревоге, которая все нарастала в ней после той злополучной встречи в картинной галерее. Лизетт чувствовала себя виноватой, поскольку скрыла от мужа самый важный период своей прошлой жизни, точнее, обманула его. Люк был прав, убеждая ее рассказать Грегу всю правду, но тогда она не сделала этого, а сейчас уже слишком поздно. Лизетт позволила Грегу считать чужого сына своим, и теперь ей оставалось лишь все оставить как есть.

* * *

В Чикаго они пересели на другой поезд и продолжили путь по просторным равнинам в направлении Денвера и Скалистых гор.

— Это моя Америка, — радостно говорил Грег. — Она нравится тебе, дорогая?

— Да, она прекрасна, — искренне сказала Лизетт. Прекрасна… высокие горы с покрытыми снегом вершинами… Однако ее одолевала тоска по дому, по цветущим лугам, по обдуваемым ветрами мысам Нормандии.

На следующее утро Скалистые горы остались далеко позади и вновь потянулись равнины.

— Уже подъезжаем, дорогая, — возбужденно объявил Грег, и Лизетт поняла его радость. Он приближался к дому, где его ждали родители, сестра. А Лизетт охватил страх, и она приложила все силы, чтобы подавить его. Семья Грега… теперь это и ее семья. Ослепительно сверкавшие лазурные воды Тихого океана подействовали на Лизетт умиротворяюще. Она прижала сына к груди.

— Ты готова, дорогая? — спросил Грег, когда поезд остановился.

— Да.

Стоял прекрасный декабрьский день, ярко светило солнце. Лизетт надела белую шелковую блузку, светло-серый костюм, подчеркивающий ее тонкую талию, на шею повязала шарфик. Наряд дополняли серые замшевые туфли на высоком каблуке. Из ювелирных украшений на ней было кольцо с розовым бриллиантом и двойная нитка черного жемчуга, принадлежавшая бабушке Лизетт. Выглядела она потрясающе: стройная, очаровательная… истинная француженка.

— Не волнуйся, они полюбят тебя, — заверил жену Грег, заметив, что она встревожена.

Семья Грега встретила Лизетт очень приветливо. И страх перед тем, что родные Грега не одобрят его скоропалительный брак, моментально исчез.

— Как мы рады наконец-то познакомиться с тобой! — Мать Грега крепко обняла Лизетт. — Добро пожаловать в Сан-Франциско, дорогая! Добро пожаловать домой!

Это была высокая, чуть полноватая женщина с твердым подбородком и сияющими глазами. Конечно, она мечтала не о таком браке для сына, но, раз уж Грег влюбился именно в эту девушку, Изабель была готова любить невестку и поддерживать ее.

Едва она увидела Лизетт, все ее сомнения рассеялись. Изабель уже не думала о том, разумно ли поступил Грег, женившись на француженке, которую почти не знал. В этой девушке чувствовались природные грация и утонченность, которые всегда импонировали Изабель Диринг. И Лизетт сразу прониклась симпатией к свекрови. Наконец Изабель выпустила ее из объятий и обняла сына.

— Слава Богу, что ты вернулся целым и невредимым, — прошептала она.

Между тем отец Грега нежно поцеловал невестку.

— Добро пожаловать в Сан-Франциско, Лизетт. Наверное, наш город сильно отличается от Нормандии, но я надеюсь, что ты будешь здесь очень счастлива.

Как и сын, отец был высоким и крепко сложенным. Его загорелое лицо покрывали глубокие морщины, тянувшиеся от носа к уголкам рта. Седые, чуть вьющиеся волосы были еще густыми, а глаза — добрыми, как у Грега.

— Не сомневаюсь, — ответила Лизетт, пораженная столь теплым приемом.

— Привет, я Крисси, — нетерпеливо вмешалась в разговор хорошенькая девушка, стоявшая рядом. — Никогда не видела такой потрясающей женщины. Рядом с тобой я чувствую себя полной провинциалкой. Покажешь мне, как сделать такую прическу, как у тебя? А то у меня совсем нет стиля!

Симонет остановилась позади них с Домиником на руках и с любопытством наблюдала за этой сценой. Наконец Диринги заметили, что к ним приехали не только Лизетт и Грег. Изабель оторвалась от сына и оглядела Симонет. Грегори Диринг удивленно вскинул брови, ожидая объяснений. Крисси, увидев Доминика, приоткрыла рот.

Грег усмехнулся.

— Разрешите представить вам кое-кого еще. — Он осторожно взял у Симонет сына. — Мама, папа, познакомьтесь, это ваш внук Доминик.

Последовала немая сцена. Затем Изабель Диринг пробормотала:

— Боже милостивый! Я же ничего не знала. Да он просто чудо. — Она шагнула вперед. — Дай мне обнять его! Почему ты ничего не сообщил нам, Грег?

— Не хотел разом обрушить на вас столько ошеломляющих новостей, — весело отозвался он. — А кроме того, я сам узнал о сыне лишь несколько месяцев назад. Он родился в феврале, а я в это время воевал в Германии.

Взяв внука на руки, Изабель Диринг просияла.

— Он прекрасен, Грег! Неужели я держу на руках внука? — Она посмотрела на Лизетт, и в глазах появились слезы радости. — Спасибо тебе, дорогая. Это самый лучший подарок, который я когда-либо получала.

Грег обнял Лизетт за плечи, и она поняла, что сейчас ни в коем случае нельзя дать волю своим эмоциям. Боже, как же она не подумала об этом? Почему не предположила, что родители Грега так отреагируют на внука? Ведь сейчас она обманывает не только Грега, но и всю его семью! Осознав чудовищность своего поступка, Лизетт едва не лишилась чувств. Нельзя допустить, чтобы Изабель Диринг считала Доминика своей плотью и кровью. Это же ужасное преступление! Гнусное преступление!

Лизетт побледнела. Необходимо что-то сказать и положить конец этой неприятной ситуации.

— Я должна кое-что сообщить… — нерешительно начала она.

Но Грег перебил ее:

— Ребенок родился недель за шесть-семь до срока, но я сказал Лизетт, чтобы она не беспокоилась: в нашей семье не возникнет никаких сомнений на этот счет. — Он улыбнулся жене. — В нашей семье привыкли к недоношенным детям, дорогая. Посмотри на Крисси! Она родилась семимесячной, и врачи говорили, что сестра проживет несколько часов. Никто из тех, кто видел ее новорожденной, никогда бы не подумал, что из нее вырастет такая симпатичная баскетболистка!

Крисси шутливо шлепнула брата по плечу:

— Хватит обзываться, братец. А можно я подержу малыша? Невероятно! Я его тетя. А что положено делать теткам? Вы позволите мне гулять с ним? Или менять пеленки?

Все рассмеялись. И только Грегори Диринг нахмурился. Свадьба состоялась в июле, а ребенок родился в феврале. Значит, он был зачат не просто до свадьбы, а даже до того, как Грег высадился во Франции. Неудивительно, что девушка так взволнована. Бросив быстрый взгляд на Лизетт, Грегори Диринг почувствовал облегчение. Он всегда полагался на свою интуицию, благодаря чему и стал миллионером. Нет, его невестка не шлюха, за это Грегори мог поручиться. И если они утверждают, что ребенок родился недоношенным, значит, так и есть.