* * *

Пока Лёха снова облачался в свой домашний наряд, Иван с Андреем вернулись в ту комнату, где завтракали. Ника по-прежнему валялась на медвежьей шкуре, тиская джойстик пальцами. На экране перед ней эффектно разлетались на куски то ли чудовища, то ли роботы. Сев за столик, Поводырь разлил остатки коньяка по трём рюмкам.

– И что? Это представление поможет? – спросил Милавин, делая небольшой глоток.

– Поможет, будь уверен. Лёха своё дело знает.

– Да уж, с воспоминаниями у него вполне получилось, – вынужден был признать Андрей. Потупив глаза, он прислушивался к собственным мыслям. Старался найти в памяти тот кусочек жизни, который хранил все эти годы, как одно из величайших своих богатств, который согревал его в самые отчаянные минуты и придавал сил. Но там была пустота… Как будто утром, после грандиозной пьянки, пытаешься вспомнить события прошлого вечера.

– Странно как-то, – наконец произнёс он. – Вдруг потерять кусок собственной памяти… Я помню, что заканчивал урок в седьмом классе, помню тему урока, могу даже сказать, кто из учеников тогда присутствовал, а кто болел. А вот дальше – ничего. Оля прислала мне СМС-ку, я это знаю, потому что потом, уже вечером, рассказывал об этом друзьям. Наверное, я отпросился с работы, ведь уже через три часа я выходил из роддома… А что там? Радовался я или боялся, когда в первый раз взял на руки свою дочь? Я даже не помню, почему мы решили, назвать её именно Сашей, ведь до этого условились, что будет Дарья…

– Хватит размазывать передо мной сопли, – грубо перебил его Иван. – За два года до тебя, я тоже выпил с Кукловодом на брудершафт.

Поводырь невесело усмехнулся, глядя в глаза собеседнику. Взгляд у него опять был твердым и тяжёлым.

– Ты искал Макса? Но ведь Кукловод не смог тебе помочь…

– Не смог, но и память не вернул. Сказал, это не его вина, что Макс ушёл с нашего «плана бытия». Так что, не смей распускать нюни. Мы все чем-то жертвуем, чтобы достичь цели. Кто-то больше, кто-то меньше. И, в конце концов, один получает то, что хотел, а у другого всё зазря.

Иван выпил коньяк залпом, поморщился и закусил лимоном. Андрей сделал ещё один глоток. Некоторое время они молчали, но потом Милавин решился задать вопрос.

– Как ты это выдерживаешь, Иван? Ведь за два года можно с ума сойти.

– Можно, – ответил Иван, глядя прямо перед собой стеклянными глазами. – Я скажу тебе, как прожил эти два года.

Скажу то, что понял давным-давно, ещё во время своей первой командировки… В Грозном… Всё просто. Не вспоминай. Не мечтай. Не надейся. Просто дерись, за каждый прожитый день, за каждый час, за каждую минуту. Дерись и побеждай. Сколько сил хватит.

Иван начинал говорить тихо, вкрадчиво, но с каждым произнесённым словом голос креп, набирался жёсткости и злости, поэтому в конце он уже едва не рычал.

– А если сил не останется?

Поводырь повернулся к собеседнику.

– Тогда бери лопату и отползай в сторону кладбища, чтобы другим не мешать, – его усмешка больше напоминала оскал.

Честно говоря, Андрей немного растерялся и не знал, что ответить. Впрочем, Иван, похоже, и не ждал от него никакого ответа. Он откинулся на спинку кресла и провёл рукой по лицу.

– Ладно, пора заканчивать. Что-то я перебрал, – голос его стал намного мягче.

– Ну что же вы, гаврики, меня-то не подождали, – возмутился Лёха, входя в комнату, он тут же заметил опустевшую бутылку на столе.

– Мы тебе оставили.

– И на том спасибо! – он плюхнулся в кресло и глотнул коньяка. – Ваше здоровье!

– Лёша! – из маленькой дверцы у них за спиной выглянула Наташа, – тебе с пристани Харон звонил, хочет, чтобы ты у него товар принял.

– Бли-и-ин! Я устал, пусть сюда подымается. Потом всё примем и посчитаем.

– Сам с ним разбирайся. Он тебя ждёт.

– Ладно, давай сюда телефон, – капризно вздохнул Кукловод, наморщив свой длинный нос.

Наташа принесла ему трубку радиотелефона. Лёха нажал несколько кнопок и бросил телефон обратно на стол. Комнату огласил гудок, потом ещё один – работала громкая связь. Щелчок – на той стороне взяли трубку.

– Да, – мужской голос был явно раздражённым.

– Здарова, Серый! – сказал в пустоту Кукловод. Он развалился в кресле и ещё раз глотнул из рюмки.

– Здарова, Лёха! – голос немного потеплел, совсем чуть-чуть. – Давай, тащи сюда свой костлявый зад и принимай разгрузку.

– Давай лучше ты ко мне. У меня тут Поводырь с туристом. Посидим, коньячку выпьем, ну или чего другого, – взгляд его снова скользнул по пустой бутылке. – А тебя потом, ближе к вечеру, разгрузим.

– Нет уж, – твёрдо откликнулся голос из телефонной трубки, – давай сперва дела решим, а потом уж бухать станем.

– Да брось ты, Серёг, мне сейчас неохота…

– Нет, я сказал.

– Ты что-то нервный, Харон. Случилось чего?

– Долбаный туман случился! Чтоб ему провалиться! – прорвало собеседника. – У меня пацан из команды за борт сиганул, прямо посреди реки. Что-то ему там привиделось, в этом драном тумане! И достать не успели, камнем на дно ушёл, чтоб ему пусто было!

Андрей с Иваном коротко переглянулись.

– Хреново, – признал Кукловод. – Ладно, не кипишуй. Я сейчас подойду и приму у тебя товар.

– Давай. Я тебя жду, – трубка снова щёлкнула и запищала короткими гудками.

– Твою же мать! – недовольно выдохнул Лёха, сбросил звонок и поднялся с кресла. – Что за день сегодня такой?! Ладно, вы тут посидите, а я на пристань. Думаю, мы с Серым минут за сорок управимся. Достать чего-нибудь из бара?

– Не надо, – отмахнулся Иван.

– А тут и пристань есть? – спросил Андрей, когда Кукловод скрылся в прихожей.

– Есть. Лёха активно торговлю развивает.

– И что много кораблей плавает? – Милавин был удивлён. Хотя если подумать, удивляться-то особо было нечему, если есть рабочий лифт и радиотелефон, почему бы не быть и торговому флоту.

– Всего один, – ухмыльнулся Иван. – Но им хватает. Серёга Харон мотается по Москве-реке, развозит товар туда-сюда, от посёлка к посёлку.

– Дай угадаю, Хароном его Кукловод обозвал.

– Конечно.

– Ну что, ребят, я убираю со стола? Или вы будете продолжать? – снова подошла к ним Наташа.

– Убирай, Наташ, – кивнул Иван. – И попроси, пожалуйста, Юлю, пусть кофе поставит. Ты будешь?

– Было бы здорово, – согласился Андрей.

– Сейчас скажу, – кивнула женщина и начала собирать со стола на поднос тарелки с закуской, пустую бутылку, рюмки. При этом она невнятно напевала что-то себе под нос. Милавин прислушался, и его прошиб холодный пот.