Ее жених сел в автомобиль. Машина тронулась, а Маб, все еще в тумане, пошла обратно в свой корпус. «Маб Грей, – думала она. – Миссис Грей».

В окне первого автомобиля, катившего по аллее к воротам, Маб заметила лицо Уинстона Черчилля. Она подняла руку и сделала знак V двумя пальцами – его знаменитый знак. «V» значит victory, победа. Потому что сегодня, черт подери, она победила. Она победила.

Премьер-министр высунул в окно руку и сделал ответный знак V.

Глава 28

ИЗ «БЛЕЯНЬЯ БЛЕТЧЛИ». ОКТЯБРЬ 1941 ГОДА

«Задумчивый, – ая» (прил.): погруженный в думы. Служащие БП возвели это понятие в абсолют. Иные, бывает, так задумаются, что даже не замечают, что надели трусы задом наперед, что премьер-министр заходил на чашку чая или что всё вокруг, за исключением карандаша в их руке, полыхает огнем.

В ту осень Бетт пропустила все. Как в тумане, промелькнули мимо и визит Черчилля, и помолвка Маб.

– Слушай, куда вы все в Коттедже пропадаете с концами? – возмущенно спросила у нее однажды Озла. – Такое впечатление, что ты живешь на луне, ей-богу.

Бетт лишь молча уставилась на нее. В последнее время в голове с вечера до утра крутились пятизначные блоки букв и четверки роторов, она металась во сне и редко по-настоящему спала больше пары часов. Преисполнившись отвращения к ее беспокойному сну, Бутс перестал ночевать у нее в ногах и перебрался в корзину, стоявшую на полу.

– В МИ-5 работают с немецкими шпионами, которых они взяли под контроль, – сказал в самом начале Дилли, по привычке наплевав на одержимость прочего начальства из Блетчли-Парка секретностью происходящего. – МИ-5 заставляет их посылать немцам заведомо ложную информацию под диктовку наших офицеров контрразведки. Шпионы используют собственные рации и ручные шифры, полученные от своего начальства. Сигнал обычно принимается подстанциями в Лиссабоне, Мадриде или Париже. Там связные анализируют информацию и передают ее в Берлин. У нас с вами одна задача – взломать тот шифр, который применяется для передачи донесений с подстанций в Берлин, чтобы понять, верит ли немецкая разведка нашему вранью.

Но выполнить «одну задачу» пока не удавалось, хотя весь отдел Дилли уже три месяца бился над ней. Это было совсем не похоже на трехдневный забег перед Матапаном, когда они до изнеможения расшифровывали боевые приказы, – тогда все хотя бы понимали, что это ненадолго. А теперь они то и дело утыкались в стену. Стоило двинуться по дорожке, которая казалась правильной, и ты оказывался в тупике… И не было времени, чтобы прийти в себя и восстановиться.

– Если я проанализирую зашифрованные вручную донесения шпионов на подстанции, у нас должны появиться хорошие крибы, – пробормотал однажды Дилли. Но время шло, а анализ не давал осязаемых результатов. Когда они работали с итальянской морской «Энигмой», крибы были, а значит, было над чем работать с роддами. А теперь ни крибов, ни роддинга. И все из-за проклятых четырех роторов в абверовской «Энигме»: они поворачивались куда чаще и в непредсказуемом порядке.

«Надо взломать, надо взломать». Бетт была натянута как струна и так глубоко закопалась в это зазеркалье, в кроличью нору, что ей хотелось орать во всю глотку. Но, наверное, даже тогда она орала бы пятизначными блоками.

«Надо взломать».

Бетт никуда, кроме Коттеджа, не ходила, каждый раз задерживалась после смены, а спохватившись, бежала домой и едва успевала погулять с Бутсом, прежде чем мать тащила ее на кухню. И потом стояла у плиты, помешивая рисовую кашу, а перед глазами раскручивались витки кода, пока мать не начинала трясти ее за локоть:

– Бетан, там же все подгорело!

Но пять минут спустя Бетт замечала, что снова мысленно отъехала куда-то в сторону и не слышит ни слова из материнской нотации. Иногда она виновато выдавливала:

– Простите, матушка, – что вы сказали?

И миссис Финч уходила, сотрясаясь от ярости, и гневно бросала:

– Похоже, ты уже сходишь с ума, точно тебе говорю!

«И мне так кажется», – порой думала Бетт.

В одну из бесконечных ночных смен Дилли ворвался в Коттедж, размахивая очками:

– Омары!

Бетт переглянулась с сидевшей за соседним столом Филлидой.

– Какие омары? – хором переспросили они.

Когда Дилли входил в раж и начинал искрить идеями, разумнее всего было терпеливо задавать наводящие вопросы, пока не начнешь что-нибудь понимать. У Пегги это получалось лучше, чем у Бетт, – та сознавала, что в последнее время ее саму тоже нелегко понять. Только вчера она внезапно заметила, что на пальце Маб сверкает крупный рубин, и спросила:

– А давно у тебя это кольцо?

Маб странно на нее посмотрела и ответила:

– Уже месяц, Бетт. Фрэнсис подарил мне его перед тем, как уехал. Сразу после того, как я познакомила его с Ма и Люси.

– После той бури в стакане воды, которую начальство устроило из-за новой книги Агаты Кристи, помнишь? – попыталась помочь ей Озла, видя, что Бетт непонимающе глядит на Маб. – Только не говори, что ты и это забыла!

Судя по всему, так оно и было. А теперь ей предлагают подумать об омарах.

– Вот смотрите. Все четыре ротора машинки повернулись между первыми двумя буквами индикатора ключа, а потом снова, в его повторном положении, – назовем это крабом. – Дилли четырьмя пальцами изобразил бегущие крабьи ноги.

– Но это не поможет нам проникнуть в шифр, – сказала Бетт. Она налила в кружку холодного кофе и сунула ее Дилли.

– Но если в исходном и повторном положении индикатора ключа в процессе настройки поворачиваются все четыре ротора, значит, с одной стороны ключевого блока могли быть и другие повороты. Представьте себе это как омара.

Дилли снова изобразил пальцами клешни омара, расплескивая кофе и захлебываясь словами. Бетт слушала. Сказанное вроде бы не имело смысла, но она уже привыкла к тому, что логика Дилли словно позаимствована у Льюиса Кэрролла. Ее мысли тоже сделали поворот и заработали в заданном направлении.

– Если нам удастся отыскать твоего омара, – медленно проговорила она, – а за ним окажется длинный блок текста, тогда, возможно, у нас будет больше шансов взломать отображенные в индикаторе ключи при тех же настройках… – Она еще не знала, куда это заведет, но «лучший способ узнать – это попробовать», как часто повторял Дилли. Бетт вытянула из волос огрызок карандаша, которым заколола пучок. – Пора ловить омаров.

Прошло четыре дня, прежде чем Бетт обнаружила сообщение с нужными параметрами, и стоило ей его найти, как строчки цифр начали с безумной скоростью кружиться у нее перед глазами, складываясь в цепочки.

– Да! – взвизгнула она в середине дневной смены. – Дайте мне пару из буквы и зашифрованного