— Что же, — я улыбнулся, окрылённый таким ответом. — Тогда меня зовут Антон.

— Аня, — на её губах заиграла улыбка, чуть застенчиво дрогнув. Когда наши взгляды встретились, в её глазах вспыхнула мимолётная искра, подобная блеску упавшей с неба звезды, и она поспешно опустила очи долу.

Кашлянув, она с порозовевшими щеками засобиралась назад к своим братьям, а я замер на месте, не дыша, пока она шла. Моё пси-зрение следовало телекинетическими ладонями за ней по пятам, невесомо лаская ей плечи. В шумящем в голове туманном дурмане, я следил, как она идёт, и как она замирает за спиной Артёма, словно задумавшись вдруг о какой-то своей, девичьей мысли. Может быть, даже задумавшись обо мне...

Резко подняв ладонь, Белка с размаху огрела Артёма ей по загривку, так что звук услышал я даже там, где сейчас был. А когда её младший брат ошарашенно оглянулся на сестру, она кошкой зашипела.

— Сам знаешь, за что! Идиота кусок! — зарычала она, и резким движением пошла в прямо противоположный от него угол, где стала сверлить стену взглядом, кипя от злости. Только в этот момент я вспомнил, что уже довольно давно не дышу, и выдохнул застоявшийся воздух.

Сознание всё ещё парило на разлапистых крыльях ветра. Казалось, счастливая и сладкая грёза наяву никогда не закончится, но именно сейчас Шут решил заговорить со мной вновь.

— Скоро, Антон, не старый ещё хрыч найдёт для нас Извлекатель, и мы пойдём выдвигаться, — елейным голосом напомнил он мне. — И там придётся решать, кого ему скармливать. Ты уже на сей счёт подумал, или я зря надеюсь?

Я стиснул зубы, как от боли в дёснах, от этой мысли, которая будто ударила меня под дых. Конечно, я ничего не думал, словно сознание всеми правдами и неправдами стремилось обойти её стороной.

— Варианты можно пересчитать по пальцам одной руки, — помолчав, сказал Шут. — И то, один палец выходит лишний — ты, например. Если подумать, то там трое родственников, которые будут держаться друг за друга горой — и представитель верховной власти, коим является Климент. И... та-дам! Когда тебя скормят Червю без особого толку, этот вопрос ребром встанет вновь. И тогда снова придётся решать. Вот и решай, пока время есть.

— У тебя, может быть, даже есть предложения? — прорычал я.

— Зная, насколько редкой является Пыль, Белка уступает в ценности Пыль-пробуждённым на много порядков, — заметил мне Шут. — Что сейчас, что даже с учётом её будущих детей.

— Ты предлагаешь отправить туда её?! — сипло спросил я. — После того, как мы отдали за неё Проектор? После того, как получили намёки Лепестка Тьмы на то, что она может иметь некую особую ценность?

— Нет, конечно, — фыркнул насмешливо Шут. — Просто предлагаю посмотреть на вещи с иной точки зрения. С точки зрения местных, к примеру. Чтобы не удивляться, в случае чего, ничему, и не хлопать глазами. Послушал меня? Понял? Вот и молодец. Сделай себе холодец.

Глава 13. Семь вёрст – не крюк

Свет от лучей наших фонарей бегал по стенам, где тоннели изгибались во мраке и тьме. Камень под нашими ногами казался непуганым зверем, впервые увидевшим воочию людей, и я всякий раз замирал, прежде чем опустить на него стопу. Учтиво и деликатно, мы мягко ступали вдаль, стараясь не нарушать первозданную тишину галерей.

Где-то там, вдали, нам слышался холод, который доносился легким шелестом по коже, и стужей, которая отпечатывалась липкими пальцами на сознании. То был Червь, чьи сонные мысли ворочались в воздухе ворохом хищных щупалец. Мой старый знакомец — это был он. Я узнал его теперь, когда мой разум стал более открытым к его эманациям.

Жалкая пародия на родину страха! То, что когда-то пыталось пустить корни в моём сознании, было намного страшнее, чем слышимый мною теперь, тихий... храп. Иначе не скажешь.

Теперь он спал — уже сотни лет без перерыва. И, похоже, спал с того самого момента, как за первыми людьми в этом доме захлопнулась дверь, отсекая их от родимой Земли — навсегда? Призраки памяти подсказывали мне, что существует где-то некий «Зал», откуда можно управлять этим таинственным местом. И попасть в него якобы можно было из любого биома, который предки (или мои потомки?) звали почему-то «Сад».

— В таком случае — мы уникальны в своём роде. И судьба неспроста выбрала на нашу роль нас, — задумчиво заметил мне Шут.

Я вспомнил, что то место было целиком занято Червём, и в таком случае, единственным человеком, который мог что-то там сделать и не умереть, был я один.

— Сделать что, например? — усмехнулся мысленно Шут. — Поднять всем температуру? Заставить всё играть яркими красками сельской дискотеки? Что именно ты хочешь добиться, Антон?

— Это место... странное, Шут, — прошептал я. — Мы, люди, как будто нашли... правда какой-то артефакт инопланетян, который Червь принёс нам из космоса, шагнули туда и потерялись внутри? Так всё случилось, да?

— Странно здесь, в первую очередь, пространство, — ответил мне Шут. — Ты пока это не чувствуешь, но оно... причудливо искривляется на нашем пути. Неспроста Клименту нужен маяк, а мы не можем почувствовать отсюда людей. Расстояния иногда могут растягиваться, как лента. И поместиться здесь может куда больше, чем можно предположить.

— Это как... многомерное пространство? — предположил я. — Изнутри дом больше, чем он кажется снаружи?

— Больше. Много больше. Настолько, что мы можем удивиться, насколько много здесь стало людей, за шестьсот пятьдесят лет истории, — загадочно обронил Шут, и я насторожился.